Когда он приехал к ней и рассказал, что отец его выгнал, она побледнела, но никогда не пыталась использовать свое влияние, чтобы заставить лорда Сент-Клера вернуть сына.
– Ха, – сказала она, – теперь я буду тебя содержать.
И слово свое сдержала.
Она оплатила расходы на обучение Гарета в Кембридже, а когда он его окончил (не первым, но все же с хорошими рекомендациями), графиня сообщила ему, что его мать оставила ему небольшое наследство. Гарет удивился, что у его матери были свои деньги, но леди Данбери лишь поджала губы и заявила:
– Неужели ты думал, что я позволю этому идиоту прикарманить все деньги? Ведь это я составляла брачный контракт.
Наследство матери давало небольшой доход, что позволило ему снять скромную квартирку и содержать себя. Не так чтобы роскошно, недостаточно, чтобы не чувствовать себя неполноценным. Оказалось, что именно это было для него очень важно. Осознание данного факта весьма удивило Гарета.
Если он все же получит титул Сент-Клера, то унаследует вместе с ним кучу долгов. Барон солгал Гарету, сказав, что они потеряют все, что еще не заложено, если он не женится на Мэри Уинтроп. И все же состояние Сент-Клеров изрядно оскудело. Более того, барон плохо управлял семейным достоянием еще до того, как попытался женить Гарета на Мэри.
Узнав об этом, Гарет вдруг подумал, что барон и не собирается отказываться от него. Оставить своего незаконнорожденного сына по уши в долгах – это, видимо, изощренная месть барона.
Всеми фибрами своей души Гарет чувствовал, что барон желал ему несчастья. Гарет почти не участвовал в светской жизни, но Лондон не был таким уж большим городом, и Гарету не всегда удавалось избегать встреч с отцом. А лорд Сент-Клер никогда не скрывал своей враждебности.
Что касается Гарета, то надо сказать, что и он не скрывал своих чувств. Он придерживался старых привычек, намеренно провоцируя барона. В последний раз, когда они встретились в обществе, Гарет слишком громко смеялся, а потом отправился танцевать с одной веселой вдовой, пользовавшейся не слишком хорошей репутацией.
Лорд Сент-Клер покраснел как рак и прошипел что-то неприятное в адрес Гарета. Гарет не понял, что он имел в виду, к тому же барон был сильно пьян. Однако Гарет постоянно ждал какого-нибудь подвоха. Он не сомневался, что барон нанесет удар именно тогда, когда Гарет меньше всего будет этого ждать. Например, решит изменить свою жизнь. И тогда его мир рухнет.
– Мистер Сент-Клер?
Гарет обернулся. Его окликнула Гиацинта Бриджертон, о которой он, задумавшись о своих делах, забыл.
– Извините, – пробормотал он и улыбнулся так, как обычно улыбался, когда ему требовалось умиротворить женщину. – Я замечтался. – Она посмотрела на него с сомнением, и Гарет добавил: – Со мной такое иногда случается.
Гиацинта не смогла не улыбнуться в ответ, и Гарет мысленно поздравил себя с успехом. День, когда он не сможет заставить женщину улыбнуться, будет его последним днем в Лондоне. Потом ему останется только удалиться в колонии.
– При обычных обстоятельствах, мисс Бриджертон, – сказал Гарет, поскольку требовалось поддерживать вежливый разговор, – я спросил бы вас, понравился ли вам концерт, но сейчас это прозвучало бы жестоко.
Она заерзала на стуле, что было удивительно, поскольку молодых девушек с юного возраста обучали подолгу сидеть прямо и не шевелиться. Это неожиданное движение еще больше его к ней расположило. У него тоже была привычка барабанить пальцами по столу. Гарет ждал ответа, но Гиацинта молчала, явно чувствуя себя неловко. Наконец она наклонилась к нему и прошептала:
– Мистер Сент-Клер?
Он тоже наклонился и заговорщически повел бровью.
– Мисс Бриджертон?
– Вы не могли бы пройтись со мной по залу? – Она чуть обернулась и едва заметно кивнула через плечо. Лорд Соммерсхолл развалился на своем стуле, задевая Гиацинту внушительным торсом.
– Разумеется, – галантно ответил Гарет, поднимаясь и предлагая ей руку. – Надо же спасти лорда Соммерсхолла, – добавил он, когда они отошли на несколько шагов.
– Простите?
– Если бы я был любителем пари, я бы поставил четыре к одному в вашу пользу.
Она на секунду смутилась, но потом улыбнулась:
– Вы хотите сказать, что не любите заключать пари?
– Я для этого недостаточно богат.
– По-моему, большинство мужчин это не останавливает.
– И большинство женщин – тоже.
– Удивительно точно подмечено! Англичане – народ, не правда ли?
– А как насчет вас, мисс Бриджертон? Вы любите биться об заклад?
– Конечно, – ответила она, поразив его своей откровенностью. – Но только если уверена, что выиграю.
– Довольно странно, но я вам верю. – Гарет подвел девушку к столу с закусками и напитками.
– О! Придется. Спросите любого из тех, кто меня знает.
– Вы опять выиграли. А я-то думал, что я вас знаю!
Она второй раз за вечер не нашлась что ответить. Гарет сжалился над ней и протянул стакан лимонада.
– Пейте, по-моему, вас мучает жажда.
Она взяла стакан и стала пить, сердито поглядывая на него поверх стакана.
Гарет откровенно забавлялся. Она была умна – очень умна, – но держалась так, словно знала, что в этом зале она самая умная. Впрочем, это ее не портило. Гиацинта была очаровательна, но он был уверен, что ей пришлось немало потрудиться, чтобы ее мнение услышали в семье – ведь она была самой младшей.
Но ему почему-то было приятно, что она не находит слов для ответа. Было забавно ставить ее в тупик.
– Скажите, мистер Сент-Клер, как вашей бабушке удалось убедить вас посетить этот концерт?
– Вы не верите, что я пришел сюда добровольно? Она выразительно подняла бровь. Это произвело на него должное впечатление.
– Хорошо. Сначала у нее вдруг задрожали руки, потом она что-то сказала о том, что ей необходимо показаться врачу, а потом, кажется, вздохнула.
– Всего раз?
Он сделал выразительную паузу.
– Я из более прочного материала, чем вам кажется, мисс Бриджертон. Ей потребовалось целых полчаса, чтобы сломить меня.
– Какой вы замечательный!
Он наклонился к ней и улыбнулся:
– Вы даже не представляете насколько.
Она покраснела. Он был доволен произведенным эффектом, но Гиацинта тут же сбила с него спесь.
– Я слышала о мужчинах, подобных вам.
– Я очень надеюсь.
– Мне кажется, что вы менее опасны, чем вам хотелось бы казаться.
