– Возражаю, ваша честь!
– Моей клиентке опротивели обвинения господина Монтальво в том, что она все это затеяла ради денег.
– Судья, я возражаю!..
– Единственное, что ее интересует, – засадить насильника за решетку на всю оставшуюся жизнь. И пусть все об этом узнают.
– Это показушничество! Судья, я категорически возражаю.
– Никакой показухи, ваша честь. Я привез расписку об отказе от всех претензий к господину Монтальво, которую передам ему, как только он откроет бумажник и вручит мне купюру в один доллар.
– Вы нарушаете правила! Я буду ходатайствовать о новом судебном разбирательстве!
– Это не разбирательство, а предварительное слушание, – сказал судья.
– Вы меня поняли, ваша честь. Это рассмотрение возмутительно.
– Не нахожу, – сказал судья. – Прошу представителей обеих сторон пройти в мой кабинет. Немедленно.
Экран погас, в колонках шипела электрическая тишина. Энди щелкнула пультом, останавливая пленку, встала и включила свет.
– Что ж, – проговорил Мартинес, – такого предварительного слушания мне еще не доводилось видеть. Потрясающе! Утверждение Монтальво, что она действует из жадности, разбито в пух и прах.
– И не только, – сказала Энди.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мы имеем дело с похитителем, который утопил ни в чем не повинную женщину в подводной пещере из-за того только, что ему оказалось недостаточно миллиона. Вам это не кажется удивительным?
– Что ж тут удивительного?
Энди отвернулась, словно бы боясь произнести вслух слова, которые вертелись на языке.
– Что ждет женщину, опозорившую его на судебном слушании, которое транслировалось по телевидению?..
Мартинес в задумчивости постукивал пальцами по крышке стола.
– На этот вопрос я отвечу вам категорично, Хеннинг.
– Да, и?..
– Мы должны отыскать этого человека. И быстро.
Глава 43
На нее вновь уставился одноглазый монстр.
Израненный палец уже не причинял былых страданий, но неизменно начинал пульсировать при приближении видеокамеры, повинуясь запрятанному в глубинах подсознания рефлексу Павлова. Похититель смаковал ее мучения – иначе не стал бы возиться с установкой всех этих съемочных приборов и осветителей.
Мия молча ждала, сидя на полу с вытянутыми вперед ногами. Как обычно, запястья и лодыжки были скованы пластиковыми наручниками. В комнате стояла непроглядная темень, если не считать узкого тоннеля света, лазером исходящего со штатива. Это был сфокусированный луч, световой канат, связывающий ее с видеокамерой подобно веревке. Похититель и ранее пользовался подобными установками – с той только разницей, что в прошлый раз слепящий луч света был направлен строго в лицо, теперь же фокус сместился в вызывающую беспокойство точку.
На сей раз центром съемки была паховая зона.
Мие стало жарко – то ли нервы шалили, то ли воздух нагрелся от галогенной лампы. Похититель по-прежнему оставался в тени, черным силуэтом прячась за слепящей лампой. Его нельзя было рассмотреть, но его взгляд был ощутим. Раздались его шаги, и наконец взгляду предстал нож.
Похититель склонился над узницей, и в ярком свете блеснуло острое лезвие. Бедняжка, не смея взглянуть ему в лицо, сидела, уткнувшись взглядом в колени, и это отнюдь не способствовало уверенности в себе – ее интимная зона была ярко освещена.
Он опустился на колено, лицо под плотным нейлоном натянутого на голову чулка было искажено до неузнаваемости. Рот был набит ватой или чем-то подобным, и узнать мужчину по голосу тоже не представлялось возможным.
– Сиди, не рыпайся, – сказал мучитель, пригрозив ножом.
Перепуганная до смерти, пленница подчинилась без колебаний – она уже знала цену ослушания.
Сверкнул нож, с рук упали путы. Еще раз – и освободились лодыжки. Похититель поднялся и зашел за камеры. Мия сидела без движения, подчиняясь приказу.
– Снимай штаны, – потребовал мужчина.
Не так давно подобное заявление было бы встречено в штыки. Те дни остались в прошлом. Ни минуты не колеблясь, пленница расстегнула пуговицу и молнию. Стянула с себя джинсы – без промедления и излишней торопливости, чтобы не вызывать сомнений: по бедрам, через колени, с одной ноги, с другой – и отложила в сторону. Белье снимать он не требовал, и она не стала.
– Сядь как йог.
Опасаясь задавать лишние вопросы, Мия предположила, что он заставляет ее изобразить Баддхаконасану – в фитнес-клубе им давали такую позу для растяжки. Она выпрямила позвоночник, согнула ноги в коленях и развела их в стороны, касаясь коленями пола и поджав босые стопы под себя. В этой позе она чувствовала себя еще более уязвимой, хотя это было лучше, чем лежать, распластавшись, с раздвинутыми ногами.
– Ладно, – сказал он. – Чуть-чуть ноги вперед, от себя.
В плену суставы Мии потеряли былую гибкость, и, чтобы выдвинуть ноги, ей пришлось помогать себе рукой. Она осторожно надавила на пятки, отодвигая от себя стопы, но не меняя позиции.
– Так пойдет. – Незнакомец поправил прожектор.
Луч был по-прежнему направлен ей в пах, но Мия не испытывала смущения, лишь страх.
– Не вздумай дергаться, дура!
Мия обратилась в камень. Хотелось закрыть глаза и погрузиться в свои мысли, но вспомнилось, как похититель взбесился в прошлый раз, когда он зажимал клещами ее палец, а она отводила глаза от камеры. Теперь Мия смотрела на слепящий прожектор широко открытыми глазами, будто ища спасения в этой яркой точке. Хотелось уйти в себя, погрузиться в подобное трансу состояние онемения, которое помогало ей в худшие времена, но не получалось достичь концентрации. Как она ни старалась отстраниться от текущего момента, подавляло присутствие похитителя, незримо двигавшегося по комнате. Мия улавливала его приближение, вздрагивала от резких звуков, оказывавшихся совсем близко. На пол поставили ведерко, которое он всегда приносил с собой. Пленница боязливо скосила взгляд, как и в прошлый раз. На дне лежала одинокая лампочка. С неожиданной злостью он выхватил ее и раздавил подошвой. От резкого хлопка сердце подпрыгнуло в груди.
– Бери! – потребовал похититель.
Узница смотрела на камеру и не шевелилась.
– Начинай! – донесся окрик.
Трясясь от страха, бедняга взглянула на разбитую лампочку, перекрученную нить накаливания, острые как лезвия осколки тонкого стекла.
– Делай что сказано!
– Что делать? – спросила она еле слышно.
– Не пререкаться! Начинай! Покажи ему.
– Чего вы от меня хотите?
– Нечего дурочку из себя ломать. Покажи, как ты это сделала, чтобы он увидел.
