— Надо бы его проверить.
— Выходит, похоронить тайну не получится, — кивнул Майк. — Даже если очень хочется.
Оба они понимали это.
— Так что будем делать? — спросила Айлин.
— Выбор невелик.
Бетси Хилл караулила Адама на парковке перед зданием школы.
Оглянулась, окинула взглядом «мамочкины ряды», обочину вдоль Мапл-авеню, где мамочки — иногда попадался и папочка, но то было скорее исключением, чем правилом, — сидели в машинах или собирались группами почесать языком в ожидании, когда окончатся занятия, и они смогут отвезти свое потомство на музыку или в спортзал заниматься карате.
Бетси Хилл была одной из таких мамаш.
Ожидания эти начались с детского сада, неподалеку от начальной школы в Хилл-Сайде, затем — у средней школы в Маунт-Плезант и, наконец, здесь, примерно в шестидесяти метрах от места, где она теперь стояла. Бетси вспомнила, как поджидала своего красавца сына Спенсера, слышала, как звенит звонок, всматривалась на улицу через ветровое стекло, видела, как ребятишки вылетают из двери и разбегаются в разные стороны, точно муравьи, после того как кто-то наступил ногой на муравейник. Она улыбалась, заметив в толпе сына. И вообще почти все время улыбалась в те дни, когда Спенсер отвечал ей радостной улыбкой.
Она тосковала по тем временам, когда была совсем еще молодой мамой, наивным существом, родившим первенца. Теперь, с близнецами, все по-другому, еще до смерти Спенсера все пошло не так. Она оборачивалась на этих мамаш, не замечала в их поведении волнения или страха и начинала почти ненавидеть их.
Прозвенел звонок. Двери распахнулись, выталкивая на улицу гигантские волны старшеклассников.
И Бетси уже начала искать глазами Спенсера. Так бывает в один из кратких моментов, когда твой мозг уже не справляется, неадекватен, и ты забываешь, как все теперь ужасно. На секунду кажется, что это кошмарный сон, не более. Спенсер сейчас выйдет: лямка рюкзака переброшена через плечо, сам слегка сутулится, что свойственно подросткам. И Бетси увидит его и подумает: «Что-то он бледен сегодня, и еще: не мешало бы ему подстричься».
Говорят, существует несколько стадий горя — отрицание, гнев, уныние, депрессия и, наконец, приятие неизбежного, — но все эти этапы имеют тенденцию смешиваться и превращаться в трагедию. Ты никогда не перестанешь отрицать. В глубине души всегда негодуешь. А сама идея «приятия» выглядит в твоих глазах едва ли не непристойной. Психоаналитики предпочитают термин «развязка». С чисто семантической точки зрения, может, и лучше, но ей до сих пор хотелось кричать от отчаяния.
«Что я вообще здесь делаю? Сын мертв. Встреча с одним из его друзей этого не исправит».
Но ей почему-то казалось, что встретиться стоит.
«Возможно, той роковой ночью Спенсер все же не был один. Что это меняет? Клише, да, но его все равно не вернуть. Что я надеюсь узнать — какой была развязка?»
И тут Бетси увидела Адама. Он шел один, сгорбившись под тяжестью рюкзака.
«Вес этот давит на всех нас», — подумала она.
Бетси не сводила глаз с Адама и передвинулась вправо, чтобы оказаться у него на пути. Как и большинство подростков, Адам шел, глядя под ноги. Она ждала, прикидывая, куда свернуть, вправо или влево, чтобы неминуемо оказаться перед ним.
Он подошел совсем близко.
— Привет, Адам, — произнесла Бетси.
Он остановился, поднял на нее глаза.
«Симпатичный мальчик, — подумала Бетси. — Все они симпатичные в этом возрасте. Но Адам изменился. Все они переступают некую линию, за которой начинается взросление. Он очень вытянулся, раздался в плечах и больше походил на мужчину, а не на мальчика. А лицо оставалось детским… Хотя в нем проглядывало нечто новое, какой-то вызов».
— О… — выдавил он. — Добрый день, миссис Хилл. — Обойдя ее слева, он двинулся прочь.
— Можно с тобой поговорить? — бросила вдогонку Бетси.
Адам нехотя остановился.
— Ну, да. Конечно.
Он развернулся и легкой спортивной походкой направился к ней. «Адам всегда был хорошим спортсменом. Не то что Спенсер. Может, отчасти дело в этом? Жизнь в городах, подобных нашему, складывается легче, если ты хороший спортсмен».
Он остановился неподалеку от нее. И никак не решался встретиться с ней взглядом. Все товарищи Спенсера, увидев ее, отводили глаза. Несколько секунд Бетси молчала. Просто смотрела на него.
— Так вы хотели поговорить? — нарушил молчание Адам.
— Да.
Снова пауза. Обмен взглядами. Он поежился.
— Мне очень, очень жаль, — выдавил Адам.
— Чего жаль?
Вопрос удивил его.
— Ну, я о том, что случилось со Спенсером.
— Почему?
Он не ответил, снова опустил глаза.
— Посмотри на меня, Адам.
Она взрослая, он до сих пор ребенок. Он подчинился.
— Что произошло той ночью?
Адам нервно сглотнул.
— А что произошло?
— Ты был со Спенсером?
Он покачал головой. И вдруг жутко побледнел.
— Что произошло, Адам?
— Меня там не было.
Она достала последний снимок сына, но Адам снова отвел глаза.
— Это ведь ты фотографировал, верно?
— Не помню. Может, и я.
— Снимок был сделан в день его смерти.
Он опять покачал головой.
— Адам?
— Не знаю, о чем вы, миссис Хилл. Я той ночью Спенсера не видел.
— Да ты посмотри хорошенько…
— Знаете, мне пора.
— Адам, пожалуйста…
— Вы уж извините, миссис Хилл.
И он пустился наутек. Добежал до угла кирпичного здания и скрылся за ним.
Глава 9
Главный следователь Лорен Мьюз взглянула на часы. Совещание сейчас начнется.
— Ты все взяла? — спросила она у своей молоденькой помощницы Чамик Джонсон.
Мьюз познакомилась с ней во время знаменитого процесса по изнасилованию. Взяла к себе на работу, и после первых нескольких промашек Чамик стала незаменима.
— Все здесь, — ответила она.
— Что-то многовато получилось, — заметила Мьюз.
— Да уж.
Мьюз схватила конверт.
— Там все?
Чамик нахмурилась.
— О нет. Вы же не просили меня об этом.
Мьюз извинилась и зашагала по коридору к офису прокурора округа Эссекс, а точнее, к кабинету своего непосредственного начальника, Пола Коупленда.
