— Вы уехали в пятницу вечером, сразу после того, как Нанна ушла на школьную вечеринку. Вы заранее спланировали поездку?
— Нет. Зачем вы спрашиваете одно и то же?
— Потому что нам отвечают одно и то же. Когда вы решили поехать?
— За день до того. Нам позвонила мать Пернилле и предложила пожить в коттедже.
— Вы созванивались с Вагном, пока были в отъезде?
— В субботу я вообще не подходил к телефону, у меня ведь отпуск был. А в воскресенье там была какая-то проблема с гидравлическим подъемником, мы поговорили.
— Сколько раз?
Он не ответил, продолжая передвигать панели.
— Вам никогда не казались странными его отношения с Нанной?
Это стало последней каплей. Сделав несколько шагов, он очутился прямо перед ней:
— Я знаю Вагна больше двадцати лет. Его бросил отец, а мать допилась до смерти. Он всегда был нашим другом. Меня не волнует, что за истории вы сочиняете. Мне плевать, ясно?
Он быстро двинулся к выходу, распахнул дверь. Лунд шла вслед за ним, остановилась на пороге:
— В тот день один из ваших людей видел Амира и Нанну вместе. Он — единственный человек, который знал, что она собирается уехать из дома. Мне нужно выяснить, был ли это Вагн Скербек или кто-то еще.
— Убирайтесь, — процедил Бирк-Ларсен. — Мне нечего вам сказать.
Она спустилась по ступенькам крыльца, обернулась к его каменному лицу:
— Мать Вагна не допилась до смерти. Она умерла при родах. Когда рожала Вагна.
— Убирайтесь, — повторил он.
— Тайс!
Наполовину отделанная дверь с грохотом захлопнулась перед ее лицом. Она наклонилась к прорези для почтового ящика и крикнула:
— Он лгал вам. Подумайте об этом.
Комнату для опознаний в восточном крыле разделяла стеклянная стена, непрозрачная с одной стороны. В той половине, где выстраивали людей для процедуры опознания, был небольшой подиум, в другой половине — столы и стулья. Женщина-адвокат, нанятая Бирк-Ларсеном, стояла рядом с Лунд и Майером, наблюдая за тем, как Амир ходит вдоль ряда из шести мужчин по ту сторону стекла. Все шестеро были в одинаковой форменной одежде защитного цвета, с номером на шее.
— Кого-нибудь узнаете? — спросила Лунд после того, как Амир прошел несколько раз.
— Не знаю. Я ведь видел его всего какую-то секунду.
— Не спешите. Рассмотрите всех хорошенько. Думайте о том, что вы видели. Попытайтесь вспомнить лицо.
Амир поправил на носу массивные очки, подошел ближе к стеклянной стене.
— Вас не видно, — сказал Майер. — Ни о чем не беспокойтесь.
Юноша покачал головой.
— Вы видели его анфас или в профиль? Подумайте, не торопитесь с ответом.
Он опять пошел вдоль стены.
— Может быть, вот этот… Номер три.
Скербек.
— Номер три? — повторила Лунд.
— Может быть.
— Так он или не он? — хотел точно знать Майер.
— Или, может быть, номер пять…
Адвокат шумно выдохнула.
— Нет, не знаю.
Лунд положила руку ему на плечо.
— Амир, — обратилась к нему адвокат, — как далеко находится ваш дом от гаража Бирк-Ларсена?
— Через две улицы.
— То есть большую часть жизни вы каждый день ходили мимо его гаража. И вы заходили к Бирк-Ларсенам, когда были маленьким мальчиком, поиграть с Нанной?
Он ничего не говорил.
— А это значит, — продолжала адвокат, — что сейчас вы могли всего лишь узнать человека, которого видели раньше.
Лунд кивнула одному из полицейских в форме, чтобы Скербека отвели в ее кабинет. Адвокат возмущенно накинулась на инспекторов:
— Поверить не могу, что вы решились проводить опознание! Номер пять — это же один из ваших сотрудников? И даже если бы он назвал Вагна… Конечно, он видел его — в гараже! — Она посмотрела на часы. — Все, мы уходим.
— Не так быстро, — остановила ее Лунд.
Скербек в красном комбинезоне и в шапке сидел напротив полицейских недовольный и изнывающий от скуки.
— В период с десяти вечера и до восьми утра вас в доме престарелых никто не видел, — сказал Майер.
— Кто мог меня видеть-то? Я спал в кресле в дядиной комнате.
— Точно. А всю субботу и воскресенье вы провели в гараже Бирк-Ларсена.
— Это так.
— Но и там вас никто не видел, Вагн.
— Да, я был там один. Сломался гидравлический подъемник, я его чинил в гараже, никуда не ходил. Мне нравится возиться с техникой. Зачем Тайсу платить механику, если я и сам могу починить что нужно?
— Вы отключили телефон.
— Я же говорю: я чинил подъемник. Кто хотел связаться со мной, мог оставить сообщение на голосовой почте.
— Но в результате никто не может подтвердить, что вы действительно там были.
— Пернилле и Тайс могут.
В течение всего этого диалога Лунд стояла у двери, неприметно для Скербека наблюдая за тем, как он отвечает.
— Вам сорок один год, Вагн. Почему у вас нет жены и детей?
— Не встретил подходящей женщины.
— Или просто женщины вас не любят? — предположил Майер.
— К тому же вы массу времени проводите с Антоном и Эмилем, — вставила Лунд.
— Конечно, я ведь их крестный. Нет ничего дурного в том, чтобы проводить время со своей семьей.
Лунд качнула головой:
— Это не ваша семья.
Он встретился с ней взглядом:
— Вам не понять. И мне вас жаль.
— Вы и Пернилле, — продолжал Майер. — Неужели у вас с ней за все это время ничего не было? Например, когда Тайс сидел в тюрьме? Нет ли у вас прошлого…
Скербек повернулся к адвокату:
— Я что, должен отвечать на этот бред?
— Если хотите, — сказала она.
— Нет.
Майер закурил.
— Тогда какого черта вы там крутитесь? Я в толк не возьму. Вы отдаете им все свое время, все свои деньги. А что взамен?
— Взаимное уважение.
— Взаимное уважение? За что вас уважать? Вы жалкий, старый одиночка, который липнет к чужому дому. — Майер ткнул указательным пальцем через стол. — Да еще с дурацкой цепью на шее. Только извращенцу взбредет в голову на пятом десятке вешать на себя такое?..
— Вы завидуете Тайсу? — спросила Лунд.
— Видели бы вы Пернилле в ярости.
