Я начал понимать.
– Значит, – начал я, – кот…
Он кивнул.
– Я хотел понять, если вы – будучи непредубежденным –
услышали бы то, что все мы слышали…
– Значит, вы тогда все слышали?
Он кивнул снова.
– Странно, – пробормотал я задумчиво. – Я никогда прежде не
слышал о кошачьих привидениях.
Я рассказал ему, что узнал от дворецкого, и он удивился.
– Это для меня новость. Я этого не знал.
– Но что это может означать? – спросил я беспомощно.
Он покачал головой.
– Одному Богу известно! Но, скажу вам, Кэрстайрс, мне
страшно. Эти звуки означают угрозу.
– Угрозу, – спросил я быстро. – Кому?
Он развел руками.
– Не могу сказать.
Вскоре после ужина я понял значение его слов. Мы сидели в
зеленой гостиной, как и в вечер моего приезда, когда послышалось громкое
настойчивое мяуканье кота за дверью. Но на этот раз в нем совершенно ясно
слышалась злоба. То был свирепый кошачий вой, долгий-долгий и угрожающий. И
лишь только он прекратился, латунная ручка по ту сторону двери загремела, как
если бы ее дергала кошачья лапа.
Сэттл поднялся.
– Клянусь, это не галлюцинация, – вскричал он. Он кинулся к
двери и распахнул ее.
Там ничего не было.
Он вернулся, вытирая лоб. Филлис сидела бледная и дрожащая,
лицо леди Кэрмайкл смертельно побелело. Только Артур, свернувшийся калачиком,
как ребенок, и положивший голову на колени мачехи, был спокоен и безмятежен.
Мисс Паттерсон положила свою руку на мою, и мы пошли к
лестнице.
– О! Доктор Кэрстайрс, – вскричала она. – Что это такое! Что
все это означает?
– Мы еще не знаем, моя дорогая юная леди, – ответил я. – Но
я собираюсь выяснить это. Вы не должны бояться. Убежден, что лично вам ничто не
угрожает.
Она посмотрела на меня с сомнением:
– Вы так думаете?
– Я уверен, – ответил я утвердительно. Я вспомнил, как
любовно серый кот вился вокруг ее ног, и у меня не было опасений. Опасность
угрожала не ей.
Я несколько раз погружался в сон, но едва я впадал в тяжелую
дремоту, как тут же пробуждался с каким-то неприятным чувством. Я слышал
шипение, скрежет, такой шум, будто что-то отдирали или рвали. Я спрыгнул с
постели и бросился в коридор. В тот же самый момент Сэттл открыл дверь
напротив. Звук доносился слева.
– Вы слышите это, Кэрстайрс? – вскричал он. – Вы слышите
это?
Мы быстро подошли к двери леди Кэрмайкл. Мы ничего не
заметили, но шум прекратился. Наши свечи отражались на сверкающих панелях двери
леди Кэрмайкл. Мы поглядели друг на друга.
– Вы знаете, что это было? – полушепотом спросил он.
Я кивнул.
– Кошачьи когти что-то раздирали.
Меня била легкая дрожь. Вдруг я вскрикнул и опустил свечу,
которую держал в руке.
– Посмотрите сюда, Сэттл.
Сиденье кресла, стоявшего у стены, было разодрано на длинные
полосы…
Мы внимательно осмотрели его и переглянулись. Я кивнул.
– Кошачьи когти, – сказал он, сдерживая дыхание.
– Ошибиться невозможно. – Он перевел глаза от кресла к
закрытой двери. – Вот кому угрожает опасность. Леди Кэрмайкл!
В эту ночь я больше не заснул. События приблизились к
критической точке, и следовало что-то предпринять. Насколько я знал,
существовало только одно лицо, которое владело ключом к ситуации. Я подозревал,
что леди Кэрмайкл знает больше, чем рассказала.
На следующее утро она спустилась к завтраку смертельно
бледная и посуда на ее подносе подрагивала. Я был уверен, что только железная
воля позволяла ей держать себя в руках. После завтрака я обменялся с ней
несколькими словами и перешел к существу дела.
– Леди Кэрмайкл, – сказал я. – У меня есть основание
предполагать, что вам угрожает серьезная опасность.
– В самом деле? – Она встретила это с удивительным
безразличием.
– Она в вашем доме, – продолжал я. – Животное-привидение –
весьма опасное для вас.
– Что за чепуха, – пробормотала она презрительно. – Так я и
поверила этому вздору!
– Кресло в коридоре за вашей дверью, – заметил я сухо, –
этой ночью было разодрано на ленты.
– Правда? – Поднятыми бровями она изобразила удивление, но я
видел, что это ей хорошо известно. – По-моему, это какая-то глупая злая шутка.
– Ничего подобного, – ответил я с особым ударением. – И я
хочу, чтобы вы мне рассказали – ради вашего собственного спасения… – Я
остановился.
– О чем мне рассказать? – поинтересовалась она.
– Все, что могло бы пролить свет на эти события, – сказал я
серьезно.
Она рассмеялась.
– Я ничего не знаю, – возразила она. – Абсолютно ничего.
Никакие предупреждения об опасности ее не волновали. Однако
я был убежден, что она знала значительно больше, чем кто-либо из нас, и имела
какое-то отношение к событиям, о которых мы ничего не ведали. И я видел, что
совершенно невозможно заставить ее говорить.
Я решил все же предпринять некоторые предосторожности, ибо
был убежден в том, что ей угрожает весьма реальная опасность. В ближайший вечер
Сэттл и я внимательно осмотрели ее комнату, прежде чем она отправилась туда. Мы
договорились, что будем по очереди дежурить в коридоре.
Я дежурил первым, никаких инцидентов не произошло, и в три
часа ночи меня сменил Сэттл. Утомленный бессонницей еще в предыдущую ночь, я
моментально отключился. И увидел любопытный сон.
Мне снилось, что серый кот сидит у меня в ногах и странный
умоляющий его взгляд устремлен на меня. Потом, в полусне, я понял: животное
хочет, чтобы я последовал за ним. Я сделал это, и оно повело меня вниз по
большой лестнице прямо в противоположное крыло дома к комнате, которая служила,
очевидно, библиотекой. Кот остановился там у одной из стен и поднял свои
пушистые лапы, пока не дотянулся до одной из нижних полок с книгами, при этом
смотрел на меня с еще более призывным выражением.
Затем и кот, и библиотека исчезли, и я проснулся, обнаружив,
что уже наступило утро.
