— Верно. — Я прибавила шагу.
— Уж и не представляю, что вы там ожидаете увидеть.
— Я давно ничего не ожидаю, капитан Грин.
Проходя мимо старых, как будто уставших кораблей, я обратила внимание на тонкие металлические провода, спускающиеся от бортов в воду.
— А это что такое?
— Катодная защита. Суда под напряжением для снижения коррозии.
— Надеюсь, эту защиту кто-то отключил?
— Электрик вот-вот придет, он и отключит электричество на всем пирсе.
— Получается, что ныряльщик мог наткнуться на провода. Заметить их под водой довольно трудно.
— Это не страшно. Напряжение здесь небольшое, — с видом знатока объяснил капитан Грин. — Это примерно так же, как дотронуться до девятивольтовой батарейки. Но его убила не катодная защита. Можете вычеркнуть этот вариант из своего списка.
Мы остановились у края пирса, напротив полузатопленной субмарины. Футах в двадцати от нее покачивалась на волнах темно-зеленая лодка «джонбот». От компрессора, установленного в камере на пассажирской стороне, тянулся длинный черный шланг. На дне лодки валялись инструменты, акваланг и еще какие-то вещи, в которых, как я заподозрила, уже успели порыться, причем весьма бесцеремонно. Грудь сдавило. Меня душила злость.
— Наверно, он просто утонул, — рассуждал капитан Грин. — Почти все ныряльщики умирают именно так. Даже на таком вот мелководье. Скорее всего, именно это и произошло.
— Оборудование у него необычное, — заметила я, пропуская мимо ушей его откровения.
Капитан Грин уставился на едва заметно покачивавшуюся лодку.
— Хука.
[6]
Да, здесь такое встретишь нечасто.
— Когда лодку нашли, компрессор еще работал?
— Нет, топливо кончилось.
— Что можете сказать? Оборудование самодельное?
— Нет, это коммерческое производство. Мощность компрессора пять лошадиных сил. Работает на бензине. Подает атмосферный воздух через шланг низкого давления, соединенный с двухтактным регулятором. Позволяет оставаться под водой четыре-пять часов. Пока есть топливо. — Грин по-прежнему смотрел на лодку.
— Четыре или пять часов? Так долго? Но зачем? Я понимаю, если кто-то собирает лобстеров или морские ушки…
Капитан молчал.
— Что там, внизу? — спросила я. — Только не надо про артефакты времен Гражданской войны, потому что мы оба знаем, что здесь их не найти.
— Сказать по правде, ни черта там, внизу, нет.
— Ну он, похоже, думал, что есть.
— И, к несчастью для себя, ошибался. Посмотрите на те тучи. Лучше погода не станет. — Капитан Грин поднял воротник, прикрывая уши. — Вы ведь квалифицированный ныряльщик.
— Уже много лет.
— Мне надо проверить ваше удостоверение.
Я посмотрела на лодку, на застывшую неподалеку субмарину. Сотрудничать эти люди не желали, это явно. Но как долго они будут держать против меня оборону?
— Если собираетесь спускаться, вам нужно иметь при себе удостоверение. Уж это вы должны знать.
— Я думала, что военные на верфи не имеют права командовать.
— Я прекрасно знаю здешние правила. А кто тут распоряжается, мне все равно.
Наконец Грин посмотрел на меня.
— Понятно. — Я ответила таким же взглядом. — Наверно, если я захочу подъехать к пирсу поближе, чтобы не тащить на себе полмили снаряжение, мне понадобится дополнительное разрешение.
— Для парковки на пирсе действительно требуется разрешение.
— Ну, так вот его у меня нет. И удостоверения ныряльщика нет, и журнала дайвера нет. У меня нет даже лицензии, предоставляющей право заниматься медицинской практикой в Вирджинии, Мэриленде и Флориде.
Я говорила спокойно и негромко. Грин пару раз моргнул, и я кожей почувствовала исходящую от него ненависть.
— Я в последний раз прошу позволить мне сделать свою работу. Налицо случай противоестественной смерти, и это уже моя юрисдикция. Если вы не готовы сотрудничать, я с удовольствием извещу об этом полицию штата, федерального маршала и ФБР. Выбирайте. Минут через двадцать кто-то из них уже будет здесь. Телефон со мной. — Я похлопала по карману.
— Все-таки хотите спуститься под воду? — Он пожал плечами. — Что ж, валяйте. Но прежде вам придется подписать отказ от каких-либо претензий к судоверфи, если вдруг что-то пойдет не так. И я сильно сомневаюсь, что на этот случай заготовлены соответствующие бланки.
— Понятно. Теперь мне нужно подписать что-то, чего у вас нет.
— Точно.
— Тогда я просто подпишу отказ от претензий на ваше имя.
— Такого рода документы готовит юрист, а сегодня воскресенье.
— Я — юрист и работаю по воскресеньям.
Он стиснул зубы, так что на скулах проступили желваки, и я поняла — никакие бумажки ему больше не нужны.
Грин повернулся и зашагал назад, а у меня от страха заныло под ложечкой. Я не хотела совершать погружение, и мне не нравились люди, с которыми я здесь встретилась. Разумеется, мне и раньше случалось впутываться в колючую проволоку бюрократии, но только в тех случаях, когда дело касалось правительства или крупного бизнеса.
— Скажите-ка мне, главный судмедэксперт всегда лично забирает трупы? — с презрительной ноткой осведомился Грин.
— Нет, такое случается редко.
— Тогда объясните, почему вы настаиваете на этом сегодня?
— Специфика места происшествия такова, что оно тут же изменится, как только тело будет изъято. Думаю, обстоятельства трагедии достаточно необычны, поэтому хотелось бы изучить их непосредственно на месте. Поскольку в данный момент обязанности судмедэксперта округа Тайдуотер временно исполняю я, то и выезжать по сигналу пришлось именно мне.
— Жаль, что с матерью доктора Манта случилось такое, — после небольшой паузы промолвил Грин и, словно желая позлить меня, добавил: — Когда он вернется на работу?
Я попыталась вспомнить утренний звонок и человека, назвавшегося Янгом, который старательно изображал акцент южанина.
В голосе Грина южных интонаций не чувствовалось, но, с другой стороны, я и сама не была южанкой, а растягивать гласные мог любой.
— Не могу сказать точно, — осторожно ответила я. — Интересно, откуда вы его знаете?
— Дела иногда пересекаются, накладываются одно на другое, и это происходит независимо от нашего желания.
Я так и не поняла, что он имел в виду.
