Вы уже знаете о Батон-Руж, о том, что Вы должны поехать туда?
Но не торопитесь, сперва Вы приедете навестить меня. В Техасе.
Видите, я направляю Вас.
Ведь у Вас нет собственной воли. Можете думать по-другому, но это я управляю Вашим телом, каждое Ваше движение исходит от меня. Я внутри Вас. Почувствуйте!
Вы помните ту ночь? Вы свободно открыли мне дверь, а потом набросились на меня, не в силах смириться со своим желанием. Я простил Вас за то, что Вы лишили меня глаз, но Вы не можете отнять у меня душу. Она следует за Вами по пятам. Если захотите, сможете к ней прикоснуться.
Maintenant
[16]
! Maintenent! Время пришло. Батон-Руж ждет Вас.
Сначала Вы должны прийти ко мне, иначе будет поздно слушать мои истории.
Я поведаю их только Вам.
Я знаю, что Вы хотите, mon petit agneau prise! У меня есть то, что Вы хотите.
Через две недели меня не станет, и мне больше нечего будет сказать. Ха-ха.
Я хочу испытать восторг! Я хочу, чтобы Вы освободили меня!
Или я освобожу Вас, погружая зубы в Вашу мягкую округлую красоту.
Если Вы не придете ко мне, я приду к Вам.
С любовью и восторгом,
Жан-Батист
Ванная старого стиля с низким белым унитазом, белоснежными занавесками вокруг белоснежной ванны, светлые стены. Скарпетту рвет. Выпив стакан воды из-под крана, она возвращается в спальню, снова усаживаясь на стул. На белой бумаге письма вряд ли остались отпечатки. Он слишком умен, чтобы оставлять следы.
Скарпетта пытается забыть, как он ворвался в ее дверь, словно демон из ада, сейчас она уже не может вспомнить все детали той погони, погони за ней. В руках у него был железный молоток, такой же, каким она раскраивала кости тем женщинам, на вскрытии.
Тогда она была главным судмедэкспертом по делу убийств женщин в Ричмонде. Ей и в голову не приходило, что она может стать следующей. После того как Скарпетта чуть не умерла, ее воображение постоянно рисовало картину собственного искалеченного и избитого тела на столе для вскрытия, она не могла избавиться от этой мысли. Он бы не изнасиловал ее, потому что не способен на это, месть Жан-Батиста этому миру — убивать, уродовать, уподобляя всех своему собственному образу. Он — это воплощение ненависти к самому себе.
Она действительно спасла тогда свою жизнь, ослепив его. Ему повезло, что теперь он не видит своего собственного отражения в металлическом отполированном зеркальце, в которое, должно быть, смотрится каждый день в своей камере.
Скарпетта подходит к шкафу в холле, отодвигает от дверцы пылесос и вытаскивает чемодан на колесиках.
35
— Если что-нибудь понадобится, звони мне на мобильный.
Ник стоит перед парадной дверью белого кирпичного отцовского дома. Здесь, в районе Олд-Гарден, дома большие, живые навесы из магнолий и огромные дубы создают прохладную тень в душные солнечные дни.
Из-за этой постоянной тени дом ее детства всегда казался Ник мрачным и зловещим.
— Я почему не звоню по этим новым штучкам, — отец поворачивается к ней. — Даже если не я тебе звоню, то все равно плачу, да? Или у них есть безлимитные минуты?
— Что? — Ник хмурится, потом, рассмеявшись, добавляет: — Какая разница? На случай, если решишь позвонить, мой номер на холодильнике. Если я сразу не перезвоню, значит, занята. А ты, малыш, веди себя хорошо! Ты же у меня большой мальчик.
Ее пятилетний сынишка выглядывает из-за спины деда и строит рожицу.
— Попался! — Ник делает вид, что схватила его за нос. — Хочешь получить назад свой нос или нет?
Бадди похож на мальчика из церковного хора, и одежда снова стала ему коротка. Он дотрагивается до носа и показывает язык.
— Если будешь высовывать язык, то однажды он никогда не вернется на место, — предупреждает его дедушка.
— Тихо, — говорит Ник, — не говори ему таких вещей, пап, он же правда станет так думать.
Она наклоняется и подхватывает Бадди на руки.
— Попался! — Ник покрывает его лицо поцелуями. — По-моему, пора купить тебе новую одежду. Ты снова вырос из этой. Как же ты это делаешь?
— Я не знаю, — Бадди крепко обнимает Ник.
— Как ты думаешь, нам нужно сходить тебе за покупками? — шепчет она ему на ухо.
Бадди энергично кивает.
— Почему мне нельзя с тобой? — дуется он.
— Маме нужно работать. К тому времени как ты проснешься, я уже вернусь. Договорились? Иди спать, как послушный мальчик. А я привезу тебе сюрприз.
— Какой сюрприз?
— Если я тебе скажу, это уже не сюрприз, правда? — Ник целует его в макушку, а он уворачивается, недовольно взъерошивая себе волосы, словно стряхивает с головы жучка.
— Ой-ой, — говорит Ник отцу. — Кажется, здесь кто-то обиделся.
Ник ловит на себе его взгляд, в котором смешивается злость и обида. Когда он так на нее смотрит, она чувствует себя предателем. Когда ее бывший муж. Рики, работавший продавцом, получил повышение, с ним стало невозможно жить. Он постоянно находился в разъездах, а когда возвращался, всегда был не в духе. Сейчас он ушел из ее жизни, и Ник рада этому, она вздохнула с облегчением, когда все закончилось, но в душе осталась горькая обида, причину которой она не может объяснить даже самой себе. Трудности в жизни всегда к лучшему, если ты следуешь воле Господа, говорит отец. Он любит Ник, но считает, что в своем неудавшемся браке она виновата сама.
— Ты должна знать, что работа полицейского несовместима с браком, — сказал отец, когда Ник поступила в полицейскую академию восемь лет назад. До этого она работала бухгалтером в представительстве компании «Форд» в Закари. Там она познакомилась с Рики. Они встречались три месяца, а потом стали жить вместе. Еще один грех. Наконец она освободилась от своего дома, где ее преследовали неприятные воспоминания.
— Мама тоже работала, — возражает она каждый раз, как отец делает замечания по поводу ее брака.
— Милая, это не одно и то же. Она не носила пистолет.
— Возможно, если бы она его носила...
— Замолчи!
Она закончила это предложение только однажды. Тогда она только подала на развод, и отец ворчал на нее весь день, меряя шагами гостиную. Он не мог в это поверить, ругался и был очень зол.
Отец — крупный, высокий мужчина, казалось, что ему стоит сделать всего шаг, чтобы дойти до противоположной стены гостиной. От его тяжелой поступи даже старинная хрустальная лампа на столике возле дивана подпрыгивала и, в конце концов, опрокинулась и разбилась.
— Ну вот, посмотри, что ты наделала! — выкрикнул он. — Разбила лампу своей матери.
