Если в истории русско-немецких отношений скрыто ещё немало неразгаданных тайн и белых пятен, то куда больше загадок в советско-германских отношениях, начинающихся ещё с дореволюционных большевистских заигрываний с кайзеровским Генеральным штабом.
После Октябрьской революции 1917 года и последовавшей за ней Гражданской войны Советская Россия оказалась в весьма плачевном состоянии — экономика пришла в полный упадок, заводы и фабрики стояли, царил товарный и продовольственный голод, а плюс ко всему прочему политика правительства привела к политической изоляции Страны Советов и, следовательно, ещё более губительному положению в её экономике.
Не лучше обстояло дело и в потерпевшей поражение в Первой мировой войне Германии, превратившейся из монархии в республику. Лидеры большевиков видели в германских социал-демократах близких им по духу людей и ещё помнили жестоко подавленную революцию в Германии. Но главной всё же оказалась не политика, а экономика — с «обиженными» огромными репарациями, территориальными потерями и множеством ограничений немцами договориться наверняка было куда проще, чем с гордыми победителями: британцами и французами.
Так и вышло на знаменитой Генуэзской конференции. В 1922 году, в Рапалло, советские дипломатические представители подписали ряд серьёзных политических и экономических договоров с немцами, начав тем самым новый период тесной дружбы и взаимного сотрудничества, продолжавшийся почти двадцать лет, вплоть до 22 июня 1941 года.
Советско-германское сотрудничество, помимо вполне открытых для международной общественности сторон, имело ещё и тайную, строго засекреченную направленность, которая оказалась куда больше и шире, чем все «открытые» направления. По Версальскому договору 1919 года, согласно которому Германия капитулировала в Первой мировой войне, немцы, кроме контрибуций и территориальных потерь, лишались права иметь полнокровную армию, производить и иметь тяжёлое вооружение, боевую авиацию и проводить массовую подготовку военных кадров.
Милитаристски настроенные круги Германии, представители её военно-промышленного комплекса и уже возникшее национал-социалистическое движение, открыто выступавшее с реваншистскими лозунгами, настойчиво искали любых путей для быстрого возрождения немецкой армии. Они ещё не решались нарушать Версальские договорённости, потому предпочитали действовать тайно. Здесь они легко нашли общий язык с советским правительством, крайне заинтересованным в использовании промышленного потенциала прекрасно развитой в индустриальном отношении Германии.
Одним из результатов тайного сговора стало создание секретных немецких военных производств на территории Советской России. В обстановке строжайшей секретности из развитых промышленных районов Германии в порты Гамбурга и Ростока пошли эшелоны с машиностроительным оборудованием и некоторыми видами сырья. Туда же прибывали согласившиеся поехать на работу в Советскую Россию инженеры, техники и высококвалифицированные рабочие.
Вся эта подготовка тщательно скрывалась от французов и англичан, имевших очень сильную агентурную разведку. После погрузки немецкие корабли выходили в море, несколько раз меняли курс и только потом шли в Ленинград через Балтику, где их в обязательном порядке пришвартовывали у строго определённых пирсов, и разгрузка происходила ночью, под бдительным оком представителей ГПУ-НКВД.
К 1929 году большинство намеченных производств уже развернули и начали активно выпускать готовую продукцию. В первую очередь, немцев интересовала возможность строить боевую тяжёлую бомбардировочную авиацию, которой они придавали большое значение в предстоящих сражениях. В этой связи стали разворачиваться засекреченные производства первых модификаций «юнкерсов». По официальной версии советского правительства, эти машины строились в нашей стране с помощью Германии для чисто мирных целей и их широкого использования в гражданской авиации. В частности, на таких «юнкерсах» осуществлялись перевозки грузов и людей по воздуху из Москвы в Нижний Новгород, Киев и Харьков, являвшийся тогда столицей Украинской ССР, летали они и на Кавказский курорт Минеральные Воды.
Полным «прикрытием» являлось и то, что «юнкерсы» действительно выходили из заводских цехов в чисто «гражданском варианте». Но в обстановке строгой секретности подавляющее большинство машин частично разбиралось и вновь отправлялось по железной дороге в Ленинград, а оттуда по морю в Германию. Там они тайно поступали на заводы, где произведённые в России «гражданские» самолёты быстро и легко переоборудовались: на «юнкерсы» ставили приёмники для бомб и устройства для их прицельного сбрасывания. К началу 1930-х годов наши авиазаводы уже полностью освоили выпуск этой специфической продукции.
Подтверждением этих фактов служит принятое в 1929 году секретное постановление Политбюро ЦК ВКП(б), названное «О существующих взаимоотношениях с рейхсвером». В нём лидеры большевиков заботливо отмечали, что крайне необходимо срочно потребовать от немцев серьёзного усиления конспирации осуществляемого сотрудничества обеих армий, а также твёрдых гарантий недопущения разглашения в печати каких бы то ни было сведений относительно этого сотрудничества.
В Москве прекрасно понимали, какой жуткий международный скандал может разразиться, если станут известны факты «совместной деятельности» с Германией и «сотрудничества обеих армий». Но выгоды оказались сильнее страха — немцы вольно или невольно помогали возродить и наладить нашу промышленность, в том числе оборонного значения. Кроме того, политбюро ЦК ВКП(б) вполне по-хозяйски решило потребовать от немцев должной компенсации за используемые ими в России здания и земельные площади. Эту компенсацию взимали в виде арендной платы.
В Берлине тоже проявляли немалую заинтересованность в расширении и продолжении сотрудничества. Вскоре возникли учебные центры для подготовки немецких танкистов и химиков. В 1929 году создали крупную авиашколу для немецких лётчиков в провинциальном Липецке. Нет никаких сомнений, что вместе с химиками, танкистами и лётчиками в Россию прибывали и профессиональные немецкие разведчики.
В Германии за развитием советско-немецких отношений в области военного производства и подготовки кадров внимательно следил Адольф Гитлер. К 1930 году он уже стал признанным и бесспорным лидером национал-социалистического движения — на выборах в рейхстаг в 1930 году НСДАП завоевала более шести миллионов голосов и получила 107 мест в рейхстаге, а коммунисты только 77.
Гитлер стремительно набирал силу и откровенно шёл к власти в Германии. Богатые немецкие промышленники ясно видели в нём надёжную гарантию защиты от до смерти надоевших им профсоюзов и коммунистов. Кроме буржуазии, Адольфа Гитлера поддерживали и очень многие рабочие, поскольку он обещал всем немцам освобождение и защиту от грабежа со стороны финансовых магнатов еврейского происхождения.
Также Гитлер пользовался определённой поддержкой и в некоторых кругах рейхсвера — дважды раненный фронтовик, получивший на войне награды, участник многих боёв, побывавший в самом пекле Первой мировой, он имел полное право говорить с солдатами и ветеранами на их языке, и никогда не отказывался воспользоваться этим правом в собственных интересах.
