— Слушай, Эма-кун, — вмешался Тодороку, — я тебе потом все подробно расскажу. Что-то нашли?
— Да вот, Хомма-кун там обнаружил… Говорит, из-под постельного белья на кровати вытащил. Думал, что это неважно, но Киндаити-сэнсэй сказал про печатный текст из журналов…
И Эма вынул из кармана конверт из глянцевой бумаги. Перевернул его, потряс, и оттуда посыпались смятые обрывки почтовой бумаги. При виде наклеенных вырезок печатного текста у всех троих брови полезли вверх.
— Ну-ка, ну-ка…
Тодороку принял обрывки в ладони и пробежал глазами.
— Взгляните-ка, сэнсэй!
Киндаити и Ямакава склонились над текстом. Прочитав, Киндаити принялся теребить свою шевелюру, сжав губы в трубочку, словно для игры на флейте. Это был его привычный жест в состоянии сильного возбуждения.
Белое и черное
в отеле «…со»
и в этом квартале
так белое или
Разумеется, по одним этим словам понять содержание невозможно. Но сама находка свидетельствовала о том, что Дзюнко была права: подобные письма порхали по всему кварталу.
— Эма-кун, говоришь, это было в кровати под постельным бельем?
— Да. Кровать, как вы знаете, была аккуратно прибрана. Но раз уж пятно крови нашли, так я решил еще разок все тщательно обыскать. Вот и нашел. Оно прямо из-под подушки вывалилось.
— И больше ничего?
— Пока только это.
— Нужно поискать еще тщательнее. А это беречь, — возможно, это важная улика. Причину вам потом Ямакава-сан объяснит. И все же, сэнсэй…
— Да?
— Я что-то никак в толк не возьму, «белое и черное» — это о чем?
— Может, «решай, виновен или нет»? — вставил свое слово Ямакава.
— И еще здесь про отель какой-то, на «со» кончается. Пожалуй, маловато, чтоб установить.
— Этих отелей за последнее время видимо-невидимо понастроили, а такими, чтоб на «со» кончались, просто числа нет. Вот если бы еще хоть какой-нибудь признак был…
Тодороку с сожалением прищелкнул языком:
— И все-таки, господин старший инспектор, если допустить, что обрывки попали в постель вчера вечером, значит, кто-то вчера вечером эту постель застелил.
— Киндаити-сэнсэй, тут еще кое-что. — В разговор вступил стоявший рядом сыщик Эма. — Я про отпечатки пальцев. Ведь на ручке раздвижной перегородки должны были бы остаться отпечатки хозяйки, так? А найдены только тех двоих, что сейчас внизу, — приходящей помощницы Кавамуры Мацуэ и Тода Киёми. Причем обе они с утра искали хозяйку и неоднократно сюда заходили.
— То есть отпечатки пальцев хозяйки исчезли?
— Тот, кто вчера вечером уходил отсюда последним, стер их. Хозяйка делать бы этого не стала, поэтому можно предположить, что она покинула эту комнату уже трупом.
Похоже, все больше деталей свидетельствовало о том, что Катагири Цунэко была убита в своей комнате.
Мадам Икс
— Эй-эй! — Молодой полицейский остановил Дзюнко у входа. — Незачем сюда понапрасну лезть. Не слышала, что ли, что с хозяйкой?
— Простите. Я ее ученица. А это Миямото Тамаки, швея, — представила она держащуюся около нее молоденькую девушку в ярко-красном свитере. — Киндаити-сэнсэй и господин старший инспектор Тодороку сейчас здесь, так ведь? Они непременно захотят задать мне вопросы.
— Ты что, знакома с господином старшим инспектором?
— Он всегда был со мной очень любезен.
— А-а, ну тогда заходи.
— Ой, Дзюнко, у тебя есть знакомые среди полицейских?
— Не так много.
Дзюнко чуть усмехнулась, заметив округлившиеся глаза подруги.
Тамаки была примерно одного возраста с Киёми. В противоположность ей, фасонистой и довольно резкой по характеру, эта девушка своими формами походила на надувной шарик, а весь ее облик свидетельствовал о добросердечии: широко распахнутые глаза, сверкающие белками, и неизменная белозубая улыбка — белый цвет красит.
Не успели они войти в мастерскую, Киёми бросилась соседке на шею и расплакалась у нее на груди.
— Дзюнко, прости, выбрось из головы! Мы обе тогда были взволнованы!
Поглаживая девушку по спине, Дзюнко обвела взглядом мастерскую и заметила мужчину, с надменным видом курящего сигару. Короткая стрижка, кожаная куртка, присыпанные сединой волосы.
Увидев этого человека, Дзюнко поспешно отвела глаза, и на душе у нее стало тревожно. Итами Дайскэ, владелец этих земель, он же хозяин торгового центра.
— Ты жена господина Судо?
Обратившись к ней, Итами, продолжая сидеть на стуле около раскроечного стола, наклонился вперед. Узловатые пальцы, сжимающие сигару, блеснули толстыми золотыми перстнями.
— Д-д-а-а?..
— Тот странноватый мужчина, который сейчас на втором этаже — в японской одежде, штанах хакама, растрепанный — кто он? Киёми сказала, это твой знакомый.
Не только вид надменный, но и манеры тоже! Вон, Киёми назвал просто по имени.
— Да. Этого господина зовут Киндаити Коскэ. Он частный детектив, в своих кругах человек довольно известный. Там наверху еще старший инспектор господин Тодороку из полицейского управления, они добрые приятели.
— Как? Частный детектив?
Ее слова удивили не только Итами.
— Ох, ничего себе! И у вас, госпожа, такие знакомцы! — Взгляд Кавамуры Мацуэ, почтительно подававшей Итами чай, был преисполнен упрека.
— Мне сказали, что это ты его сюда затащила. Это так?
— Ну просто я встретила его на Сибуя…
— У тебя была какая-то конкретная причина тащить сюда детектива? Эта девушка сказала, что ты привела его еще до того, как обнаружилось убийство.
— Мне хотелось кое о чем с ним проконсультироваться. Но это не имело отношения к тому, что случилось потом.
— Черт знает что такое! Притащила с собой какого-то чудика! Да здесь и без него всяких подозрительных личностей пруд пруди!
— Фу, как невежливо, господин Итами. — Тамаки досадливо оттопырила нижнюю губку.
— Че…чего? Это что ж тут невежливого?
— Ну как же? Вот нас здесь трое — о Кавамуре-сан разговор не идет, — и все мы здешние. Значит, мы тоже «подозрительные личности», так?
— На мой взгляд, так оно и есть. Правда, именно благодаря вам мой карман и набит. Ха-ха-ха!
Итак, Итами Дайскэ.
Еще где-то двадцать — тридцать лет назад, ну уж во всяком случае в годы своей ранней молодости, он был просто заурядным владельцем сельских земель — не приносящих никакого дохода полей и лесных участков. Но города неуклонно разрастались, ширились, и наконец небеса послали этому человеку, не умеющему даже толком разговаривать, огромное богатство, а вместе с ним к нему пришло еще и полное пренебрежение к людям.
