– Нет… просто действует на нервы, когда они проносятся у
самого лица.
– Пчелка в чепчике
[2], – проговорил Пуаро. – Ваша английская
поговорка.
Принесли коктейли. Мы подняли фужеры и обменялись обычными,
ничего не значащими фразами.
– А я ведь и в самом деле шла сюда на коктейль, – сказала
мисс Бакли. – Наши, наверно, удивляются, куда я запропастилась.
Пуаро откашлялся и поставил фужер.
– Чего бы я не дал за чашку густого, хорошего шоколада, –
вздохнул он. – Но в Англии его не делают. Однако и у вас есть приятные обычаи.
Молодые девушки… их шляпки надеваются и снимаются… так легко… так мило…
Девушка удивленно посмотрела на него.
– Что вы имеете в виду? А как же им сниматься?
– Вы говорите так, ибо вы молоды… да, очень молоды,
мадемуазель. А для меня самым естественным кажется тщательно уложенная высокая
прическа… вот так… и шляпка, прикрепленная множеством булавок, здесь, здесь,
здесь. – И он с ожесточением вонзил в воображаемую шляпку четыре воображаемые
булавки.
– Но это же неудобно!
– Еще бы! Конечно! – воскликнул Пуаро. Ни одна светская
страдалица не произнесла бы этих слов с большим чувством. – При сильном ветре
это было мучительно… у вас начиналась мигрень.
Мисс Бакли стащила свою простую широкополую фетровую шляпку
и бросила ее рядом с собой.
– А теперь мы делаем вот так. – Она засмеялась.
– И это разумно и мило, – с легким поклоном ответил Пуаро.
Я посмотрел на девушку с интересом. Растрепанные темные
волосы придавали ей сходство с эльфом. Да и не только волосы. Круглое
выразительное личико, огромные синие глаза и еще что-то – притягательное и
необычное. Какая-то отчаянность? Под глазами у девушки запали темные тени.
Терраса, на которой мы обычно сидели, пустовала. Публика
собиралась на другой террасе, она находилась сразу же за углом, там, где
скалистый берег обрывисто спускался к морю.
Из-за этого угла и показался сейчас краснолицый человек,
который шел вразвалку, сжав руки в кулаки. От него веяло чем-то лихим и
бесшабашным – типичный моряк.
– Понять не могу, куда она запропастилась? – Он изумлялся
так громко, что его без труда можно было расслышать. – Ник! Ник!
Мисс Бакли встала.
– Я так и знала, что они будут волноваться. Ау, Джордж! Вот
она я!
– Живее, детка! Фредди до смерти хочется выпить…
Он с нескрываемым любопытством взглянул на Пуаро. Мой друг,
должно быть, сильно отличался от большинства знакомых Ник.
Девушка сделала широкий жест рукой, как бы представляя их
друг другу.
– Капитан третьего ранга Челленджер – м-м…
К моему удивлению, Пуаро и не подумал прийти к ней на
помощь. Вместо того чтобы назвать себя, он встал и, склонившись в церемонном
поклоне, забормотал:
– Из английского военно-морского флота?.. Я преклоняюсь
перед английским флотом.
Сентенции такого рода обычно ставят англичан в тупик.
Капитан Челленджер покраснел, и Ник Бакли взяла инициативу в свои руки.
– Пошли, Джордж. Хватит считать ворон. А где же Фредди с
Джимом?
Она улыбнулась Пуаро:
– Спасибо за коктейль. Надеюсь, с лодыжкой все обойдется.
Кивнув мне, она взяла моряка под руку, и они скрылись за
углом.
– Так, стало быть, это один из приятелей мадемуазель, –
задумчиво проговорил Пуаро. – Из ее теплой компании. Что же мы можем сказать?
Каково ваше просвещенное мнение, Гастингс? Подходит он под вашу категорию
«славного парня»?
Я замялся, пытаясь понять, какой смысл, по мнению Пуаро, я
вкладываю в эти слова, затем довольно неуверенно согласился:
– Он показался мне симпатичным… м-да… если можно судить по
первому впечатлению.
– Занятно… – проговорил Пуаро.
Девушка забыла у нас свою шляпу. Пуаро нагнулся, поднял ее и
стал рассеянно вертеть на пальце.
– Он испытывает к ней нежные чувства? Как по-вашему,
Гастингс?
– Но, дорогой мой Пуаро! Откуда же мне знать? Погодите-ка,
дайте сюда шляпу. Она понадобится даме. Я отнесу ее.
Он не обратил внимания на мои слова и так же медленно
продолжал вертеть шляпку на пальце.
– Погодите. Это меня забавляет.
– Полноте, Пуаро.
– Вы правы, друг мой, я старею и впадаю в детство. Не правда
ли?
Он так точно передал мою мысль, что мне стало не по себе.
Пуаро хмыкнул и, наклонившись вперед, приложил палец к носу.
– Но нет, я все же не настолько слабоумен, как вам кажется!
Мы возвратим эту шляпку – вне всякого сомнения, – только позже! Мы отнесем ее в
Эндхауз и, таким образом, сможем еще раз повидать прелестную мисс Ник.
– Пуаро, – проговорил я, – мне кажется, что вы влюбились.
– А она хорошенькая, а?
– Да вы ведь сами видели. Чего же спрашивать?
– Увы, я не могу судить. По мне, сейчас все молодое
прекрасно. Молодость… молодость… Вот трагедия моего возраста. Но вы… Я взываю к
вам. Ваш вкус, конечно, устарел – вы слишком долго прожили в Аргентине. Вас приводят
в восторг образчики пятилетней давности, но все-таки вы современнее меня. Итак,
она хорошенькая? Она может нравиться?
– Я бы сказал, даже очень. Но почему вас так заинтересовала
эта леди?
– Она меня заинтересовала?
– Гм… сами вспомните, о чем вы только что говорили.
– Вы заблуждаетесь, мой друг. Леди, возможно, и
заинтересовала меня, однако ее шляпка интересует меня гораздо больше.
Я вытаращил на него глаза, но он и бровью не повел.
– Да, Гастингс, именно шляпка, – кивнул он и протянул ее
мне. – Вы догадались почему?
– Шляпка славненькая, – проговорил я в замешательстве. –
Однако вполне обыкновенная. Многие девушки носят такие.
– Таких они не носят.
Я посмотрел на нее повнимательнее.
– Видите, Гастингс?
– Очень гладкий светло-коричневый фетр. Хороший фасон…
