– Ну, пока. – Юля взяла Волкова за куртку, притянула к себе
и поцеловала в губы.
Мальчишка моментально отвернулся. Он терпеть не мог, когда
целуются, бабушка говорит, что это неприлично.
Он посмотрел на деревья, на машины и опять быстро взглянул
на них. Нет, вроде ничего. Эти взрослые поцеловались как-то приятно, наверное,
даже бабушке бы понравилось, и они с тетенькой пошли, а дяденька – Павел! –
остался стоять на тротуаре.
– А почему он с нами не идет?
– Ему на работу надо, – очень весело ответила тетенька.
Глаза у нее сияли, и щеки были розовые, и вся она была очень красивая и
молодая, как из книжки с картинками.
– А вам не надо на работу?
– А меня выгнали.
– Совсем?! – ужаснулся Павлик.
– Совсем, – сказала она беспечно. – Всех выгнали, и меня
тоже.
– Тетю Машу выгнали, – подумав, сообщил Павлик и еще раз
оглянулся на дяденьку. Тот все стоял, не уходил. – Бабушка говорит, она теперь
запьет, потому что ей жить не на что. Бабушка говорит, так всегда бывает. Жить
не на что, а пить есть на что.
– Ты об этом не думай, – посоветовала красивая. – Нам пока
есть на что жить, потому что это только меня выгнали. А Павла не выгнали.
Так они шли и разговаривали, и Волков все смотрел им вслед, а
потом они зашли в калитку и повернули за угол – и он остался один.
Совсем один.
Чепуха какая-то.
Он потряс головой, проверяя, нет ли там скачек и не ударяют
ли в гонг – скачек не было, и в гонг не ударяли, – кое-как влез в полутемную,
как аквариум, машину и поехал.
Странное дело – все было странным в этот день, – он приехал
очень быстро, хотя по радио все время говорили о том, что Москва стоит в
километровых пробках и лучше вообще не трогаться с места. Себе дороже.
Он подъехал, пристроил машину за углом и нос к носу
столкнулся с Машей Даниловой.
– Ой, здравствуйте, Павел Николаевич. Извините, что
опоздала, просто у меня...
Кажется, она так и не придумала, что бы такое соврать с
ходу, потому что остановилась и посмотрела на Волкова вопросительно, словно
призывая его на помощь.
Что б такое соврать-то?..
– Потому что у вас заболела тетушка, – подсказал Волков, – и
вы повезли ей аспирин и капли датского короля.
– Какие... капли? – переспросила высокообразованная Маша.
– Для головы, нет, от головы, – продолжал резвиться не ко
времени и без всякой видимой причины развеселившийся начальник. – У вас же
заболела тетушка, Маша?
– А вы свою машину прямо за машиной Николая Ивановича
поставили, – сообщила Маша нечто такое, что казалось ей более подобающим для
столь траурного дня, – во-он, видите?
И она подбородком показала на сугроб, возвышавшийся перед
волковским автомобилем.
Волков оглянулся и посмотрел.
– И надо же такому быть! – горестно продолжала Маша. – Ну,
никогда, никогда он там ее не ставил, всегда возле входа старался!
Волков немного подумал, вернулся и обошел сугроб со всех
сторон. Ничего подозрительного он не обнаружил, хотя толком не знал, что именно
может быть подозрительным.
– А вчера почему здесь поставил? – издалека негромко спросил
он Машу. – Вы не знаете?
– Нет, утром он вроде ее на место поставил! Потом уезжал
куда-то, приехал, а все занято, конечно! Вот ему и пришлось ставить за угол! Я
ему говорю: Николай Иванович, пробки жуткие, вы на работу только к полуночи
вернетесь, а он рукой махнул и пошел! Господи, – глаза у Маши вдруг налились
слезами, – вот ужас-то!
– Да, – согласился Волков.
– И как это можно было так из окна высунуться, чтоб упасть!
Подумаешь, сигнализация сработала! Она все время у всех срабатывает! Мой муж
тоже среди ночи вскакивает и на балкон несется, если, не дай бог, во дворе
какая-нибудь машина запищит! Я ему говорю – и что ты будешь делать?! Среди ночи
голый на улицу побежишь тачку спасать?! Да тебя там убьют сорок раз, и машину
ты все равно не спасешь! Если уж надумали угнать, значит, угонят, и наплевать
на нее. Зря мы, что ли, такие деньги за страховку платим!
– Но Колину иномарку ведь не угнали, – задумчиво сказал
Волков.
– Ну, конечно, нет, Павел Николаевич! Небось, кто-нибудь
мимо шел и задел, вот она и сработала!..
Волков пошел было к двери в контору, красиво оформленную
кое-как пришпиленными флажками и картонной надписью «С Новым годом». В прошлом
году были еще шарики, а в этом решили экономить и никаких шариков не купили.
Он пошел было к двери, но вдруг остановился.
Действительно, а сигнализация-то почему сработала? Потому
что кто-то проходил мимо и «задел», как выразилась Маша?
Волков вернулся к сугробу, еще раз обошел его со всех
сторон, взялся обеими руками за бампер и покачал.
Сугроб послушно качнулся, и с бампера тихо обрушился пласт
чистого снега.
Ничего не произошло. Маша в некотором отдалении наблюдала за
ним с интересом.
Волков зашел с другой стороны и постучал ботинком по колесу.
Опять ничего.
– Что вы делаете, Павел Николаевич? – громко спросила Маша.
– Собираюсь угнать машину Сиротина, – буркнул Волков себе
под нос.
– А зачем?
Он налег на капот – в рукава моментально насыпался снег – и
еще покачал тачку взад-вперед. Прохожие на тротуаре приостанавливались и с
любопытством посматривали.
Только когда машина раскачалась как следует, под снегом
вдруг зажглись огни, что-то хрюкнуло и завыло, очень громко, с переливами, как
полицейская сирена.
– Проснулась, – сказал Волков сердито и отошел, отряхивая
перчатки.
Повыв секунды три, машина опять полыхнула фарами и
успокоилась, как и не было ничего.
Непонятно. Совсем непонятно, как сказал маленький Павлик про
«Теоретические основы электротехники»!.. Выходит, кто-то на самом деле пытался
угнать машину Сиротина или вскрыть, что ли, чтобы украсть оттуда автомобильную
аптечку или карту Московской области?! А больше ничего в ней не было, Волков
знал это точно. Осторожный Сиротин, отставной полковник, если бы мог, забирал
бы из нее и аккумулятор, но в последние годы это стало как-то совсем
неактуально.
Красть машину оживленным вечером в оживленном месте, да еще
так, что сигнализация у нее все время срабатывала, – это кем надо быть?! Или и
впрямь баловался кто-то?..
