– Ребенок мертв, Сенедра, – с жестокой прямотой
сказала ей Велла. – И если ты подойдешь к нему, ты тоже умрешь.
Она тащила ее прочь. Через ее плечо Сенедра все смотрела на
хнычущего ребенка, протягивая к нему руки.
Бархотка подошла к ней и, обняв за плечи, повернула так,
чтобы она не видела ребенка.
– Сенедра, ты должна прежде всего думать о своем
собственном ребенке. Ты ведь не хочешь заразить его этой ужасной болезнью?
Сенедра полными слез глазами взглянула на нее.
– Или ты хочешь умереть, так и не увидев его?
Всхлипнув, Сенедра бросилась на грудь Бархотки и горько
разрыдалась.
– Надеюсь, она на меня не обидится, – пробормотала
Велла.
– У тебя хорошая реакция, Велла, – сказала ей
Польгара, – и ты быстро соображаешь, когда нужно.
Велла пожала плечами.
– Я убедилась, что небольшая пощечина – лучшее
лекарство от истерики.
– Да, это, как правило, действует, – согласилась
ее собеседница.
Какое-то время они шли по улице, а затем, вслед за
Фельдегастом, свернули в очередной вонючий переулок. На двери заколоченного
склада он нащупал засов.
– Прошу вас, – произнес Фельдегаст, распахивая
дверь, и все последовали за ним. По длинному скату они спустились в похожий на
пещеру подвал, где Ярблек и маленький жонглер, отодвинув несколько ящиков,
открыли вход в туннель.
Они ввели туда своих коней, а Фельдегаст задержался наверху,
чтобы снова замаскировать ход.
– Вот так, – сказал он, самодовольно потирая
руки. – Теперь никто не узнает, как мы отсюда выбрались. А теперь – в
путь!
Мысли Гариона были далеко не лучезарны. Он сбежал от
человека, с которым хотел бы дружить. И оставил его в городе, охваченном чумой
и пожаром. Может быть, он мало чем смог бы помочь Закету, но это бегство заставляло
его чувствовать себя виноватым. Правда, он знал, что выбора у него не было.
Цирадис была непреклонна. Подчиняясь необходимости, он отвернулся от Мал-Зэта и
обратил свой взор в сторону Ашабы.
Часть третья - Ашаба
Глава 13
Дорога, ведущая на север от Мал-Зэта, пролегала через
плодородную долину, которую ярко-зеленым туманом покрывали молодые ростки, и
теплый весенний воздух был напоен запахом прелой земли. Пейзаж во многом
напоминал зеленый ковер равнины Арендии или Сендарии. Конечно, на пути им попадались
и деревни с белыми домами и черепичными крышами, у дверей которых лаяли собаки.
В ярко-голубом небе плыли пышные облака, словно барашки на лазурном пастбище.
Дорога коричневой пыльной лентой пролегала через зеленые
поля и петляла, извиваясь, там, где над землей возвышались округлые холмы.
Они выехали утром, сопровождаемые ярким сиянием солнца и
звоном колокольчиков, привязанных к шеям мулов Ярблека. В эти трели вплеталось
пение птиц, приветствовавших солнце. Сзади, где лежал охваченный пожаром Мал-Зэт,
поднимался огромный столб густого черного дыма. С тех пор как они выехали,
Гарион не мог заставить себя обернуться.
Гарион и его друзья были не единственными беженцами из
зараженного чумой города. В одиночку или маленькими группами утомленные путники
двигались на север, в страхе избегая любых контактов друг с другом, уходя с
дороги и забираясь далеко в поле, если они хотели кого-то обогнать, и
возвращаясь на пыльную коричневую ленту дороги, только будучи на безопасном
расстоянии от других беженцев, Все тропинки, ответвляющиеся от дороги и ведущие
на покрытые яркой зеленью поля, были забаррикадированы свежесрезанным
кустарником, и у этих баррикад стояли на страже крестьяне с мрачными лицами,
неумело держа в руках палки и арбалеты и крича всем и каждому, кто проезжал
мимо них, чтоб они держались подальше.
– Крестьяне, – презрительно произнес Ярблек, когда
их караван проследовал мимо одной из таких баррикад, – они во всем мире
одинаковы. Есть у вас чем поживиться, они рады вас видеть, ну а нет –
проваливайте подальше. Неужели они и в самом деле думают, что кому-то нужна их
вонючая деревенька? – Он с раздражением нахлобучил на уши меховую шапку.
– В них говорит страх, – ответила ему
Польгара. – Они знают, что их деревня убога, но это все, что у них есть, и
они хотят, чтобы ее не тронула беда.
– А разве баррикадами и угрозами можно чего-нибудь
добиться? – спросил он. – Я имею в виду – предотвратить чуму.
– Иногда. Если они выставили их с самого начала.
Ярблек усмехнулся и искоса взглянул на Шелка. Маленький
человечек снова надел свое привычное походное платье – темное, неприметное, без
украшений.
– Демоны, а теперь еще и чума – ну и обстановочка. Что,
если мы упраздним то, что организовали здесь, в Маллорее, и переждем, пока все
не образуется?
– Ты сказал это не подумав, Ярблек, – возразил ему
Шелк. – Война и беспорядок благоприятствуют торговле.
Ярблек бросил на него хмурый взгляд.
– Я так и знал, что ты это скажешь.
Впереди, на расстоянии полумили, виднелась еще одна баррикада,
на этот раз она преграждала дорогу.
– Что это? – гневно спросил Ярблек, натягивая
поводья.
– Поеду посмотрю, – сказал Шелк, пришпоривая коня.
По инерции Гарион последовал за ним.
Когда они были на расстоянии пятидесяти ярдов от баррикады,
из-за нее выскочили с десяток перепачканных в грязи крестьян, одетых в холщовые
рубахи, и нацелили на них арбалеты.
– Стоять! – угрожающе приказал один из них. Это
был крепкий мужик с жесткой бородой и немилосердно косящими глазами.
– Мы просто хотим проехать, дружок, – сказал ему
Шелк.
– Платите пошлину, иначе не проедете.
– Пошлину? – воскликнул Шелк. – Эта дорога
принадлежит императору. Здесь пошлин не берут.
– А теперь берут. Вы, горожане, всегда нас надували и
обманывали, а теперь хотите заразить нас своей болезнью. Так что настал ваш
черед платить. Сколько у вас с собой денег?
– Заговори его, – шепнул Гарион, озираясь вокруг.
– Ну что ж, – обратился Шелк к косоглазому
крестьянину тем тоном, который он обычно приберегал для серьезных
переговоров. – Давай потолкуем.
Деревня поднималась в четверти мили от них грязным
беспорядочным нагромождением на вершине покрытого травой холма. Гарион
сосредоточился, собирая всю свою волю, затем слегка махнул рукой в направлении
деревни.
