— Очевидно, каким-то образом они активировались.
— А почему солнечные батареи чистые? — спросила Майнди, борясь со слезами. — Была страшная песчаная буря. Почему их не занесло песком?
— Хороший ветер? — с сомнением предположил Венкат.
— А я уже говорила, что не нашла ни следа тела Уотни? — поинтересовалась Майнди, хлюпая носом.
Венкат уставился на фотографию расширившимися глазами.
— О… — тихо сказал он. — О Боже…
Закрыв лицо руками, Майнди едва слышно заплакала.
— Твою мать! — выругалась Энни Монтроз. — Ты, должно быть, шутишь!
Нахмурившись, Тедди посмотрел через свой безукоризненный стол из красного дерева на директора по связям с общественностью.
— Это не поможет, Энни.
Он повернулся к директору по операциям на Марсе.
— Насколько мы в этом уверены?
— Почти на сто процентов, — ответил Венкат.
— Твою мать! — повторила Энни.
Тедди немного сдвинул лежавшую на столе папку вправо — вровень с ковриком для мыши.
— Мы имеем то, что имеем. Придется работать с этим.
— Вы представляете, какой шквал дерьма обрушится на нас? — поинтересовалась Энни. — Вам не приходится ежедневно общаться с проклятыми репортерами. Это делаю я.
— Давайте решать проблемы по мере их поступления, — сказал Тедди. — Венк, почему ты думаешь, что он жив?
— Во-первых, отсутствует тело, — объяснил Венкат. — Во-вторых, установлены палатки. И очищены солнечные батареи. Кстати, можешь поблагодарить Майнди Парк из спутникового центра, которая все это заметила… Само собой, — продолжил Венкат, — тело могла занести песком буря, разразившаяся на шестой сол. Палатки могли сработать автоматически, а ветер мог оттащить их от марсохода. Ветра со скоростью тридцать километров в час вполне достаточно, чтобы очистить солнечные батареи, но недостаточно, чтобы нанести песка. Это маловероятно, но возможно. Поэтому последние несколько часов я потратил на всевозможные проверки. Капитан Льюис совершила пару выездов на марсоходе номер два. Второй из них — на пятый сол. Согласно журналу, после возвращения она подключила его к жилому модулю для зарядки. Больше им не пользовались, а тринадцать часов спустя они эвакуировались.
Он подтолкнул к Тедди фотографию.
— Это одна из картинок, полученных прошлой ночью. Как ты видишь, второй марсоход развернут от жилого модуля. Зарядочный люк расположен спереди, а кабель недостаточно длинный, чтобы дотянуться до него в таком положении.
Тедди машинально выровнял фотографию параллельно краю стола.
— Она должна была поставить его носом к модулю, чтобы зарядить, — сказал он. — После пятого сола его перемещали.
— Точно, — отозвался Венкат, передавая Тедди еще один снимок. — Но вот настоящее доказательство. В нижнем правом углу виден МПА. Он разобран. Уверен, они не стали бы этого делать, не сообщив нам… И решающий аргумент справа, — продолжил Венкат. — Посадочные опоры МВА. Похоже, топливную установку сняли, в процессе основательно повредив опоры. Этого не могли сделать до взлета. Льюис не допустила бы подобного риска.
— Эй, — вмешалась Энни, — а почему не спросить у самой Льюис? Давайте сходим к оператору связи и спросим напрямик.
Не ответив, Венкат понимающе посмотрел на Тедди.
— Потому что, — сказал тот, — если Уотни действительно жив, мы не хотим, чтобы об этом знал экипаж «Ареса-три».
— Что?! — недоуменно воскликнула Энни. — Но почему?
— Им лететь еще десять месяцев, — объяснил Тедди. — Космические путешествия опасны. Им требуется прежде всего внимательность и сосредоточенность. Они скорбят о погибшем товарище, но известие о том, что они бросили его на Марсе живым, может убить их.
Энни посмотрела на Венката.
— Ты тоже так думаешь?
— Тут не над чем думать, — ответил Венкат. — Пусть разбираются с этой эмоциональной травмой, когда вернутся из космоса.
— Это станет самым обсуждаемым событием со времен «Аполлона-одиннадцать», — сообщила Энни. — Как вы собираетесь скрыть это от них?
Тедди пожал плечами:
— Легко. Мы контролируем все переговоры с экипажем «Ареса».
— Твою мать, — сказала Энни, открывая ноутбук. — Когда вы планируете выступить на публике?
— А какие варианты?
— М-м-м. Мы можем придержать фото на двадцать четыре часа, прежде чем представить их прессе. К ним должно прилагаться заявление. Мы не хотим, чтобы люди сами догадались. Чтобы не выглядеть в глазах общественности полными идиотами.
— Хорошо, — согласился Тедди. — Сделай заявление.
— Вот веселуха, — проворчала она.
— Что дальше? — спросил Тедди у Венката.
— В первую очередь — коммуникация, — отозвался тот. — Из фотографий ясно, что коммуникационная установка разрушена. Необходим другой способ связи. Когда наладим связь, сможем оценить ситуацию и составить план.
— Хорошо, — кивнул Тедди. — Займись этим. Привлекай кого хочешь из любого отдела. Работай сверхурочно, сколько потребуется. Найди способ связаться с ним. Сейчас это главная и единственная твоя задача.
— Понял.
— Энни, сделай так, чтобы никто не пронюхал об этом до заявления.
— Разумеется, — ответила она. — Кто еще в курсе?
— Мы трое и Майнди Парк из спутникового центра, — сказал Венкат.
— Я поговорю с ней, — пообещала Энни.
Тедди поднялся и достал мобильный телефон.
— Я отправляюсь в Чикаго. Вернусь завтра.
— Зачем? — спросила Энни.
— Там живут родители Уотни, — ответил он. — Я должен лично объясниться с ними, прежде чем это окажется в новостях.
— Они будут счастливы узнать, что их сын жив, — сказала Энни.
— Да, он жив, — отозвался Тедди. — Но если мои расчеты не врут, он умрет от голода, прежде чем мы сможем чем-то помочь. Не могу сказать, что предстоящий разговор меня радует.
— Твою мать, — пробормотала Энни.
— Ничего? Совсем ничего? — простонал Венкат. — Вы шутите? Двадцать экспертов трудились над этим двенадцать часов. У нас коммуникационная сеть за миллиарды долларов. И вы не можете придумать ни одного способа связаться с ним?
Двое мужчин в кабинете Венката заерзали в креслах.
— У него нет радио, — сказал Чак.
— Точнее, у него есть радио, но нет тарелки, — сказал Моррис.
— Суть в том, — продолжил Чак, — что без тарелки сигнал должен быть очень сильным…
— Чертовски сильным, — уточнил Моррис.
— …чтобы он его принял, — закончил Чак.
