Бек велел мне расслабиться и поволок по коридору к своей каюте (которая при необходимости служит также «судовым лазаретом»).
Фогель направился в другую сторону и закрыл внешнюю дверь ТШ.
Добравшись до каюты Бека, мы подождали, пока восстановится давление. У «Гермеса» достаточно резервного воздуха, чтобы в случае необходимости еще дважды заполнить корабль. Только очень паршивое судно дальнего действия не в состоянии пережить разгерметизацию.
После отмашки Йоханссен Важная шишка Доктор Бек заставил меня ждать, пока он сам снимет скафандр, и лишь потом занялся моим. Когда он снял с меня шлем, его глаза округлились. Я подумал, должно быть, я здорово повредил голову, но оказалось, дело в запахе.
Я давно не мыл… не мылся целиком.
Затем последовали рентген и перевязка грудной клетки, в то время как другие члены экипажа осматривали корабль.
И лишь после этого были (довольно болезненные!) хлопки по плечам, хотя все старались держаться от меня подальше. После пятиминутного обмена приветствиями Бек всех выгнал. Он дал мне обезболивающее и велел принять душ, как только я смогу шевелить руками. Сейчас я жду, чтобы подействовали таблетки.
Я думаю обо всех людях, которые вместе трудились, чтобы спасти мою несчастную задницу, и у меня ум за разум заходит. Каждый из моих товарищей пожертвовал годом своей жизни, чтобы вернуться за мной. Бесчисленные сотрудники НАСА горбатились день и ночь над модификациями марсохода и МВА. Вся ЛРД прыгнула выше головы, чтобы построить зонд, который взорвался при запуске. А потом, вместо того чтобы сдаться, они построили еще один зонд для «Гермеса». Китайское национальное космическое управление отказалось от проекта, которому по святило долгие годы, чтобы отдать ракету-носитель.
Мое спасение, наверное, стоило сотни миллионов долларов. Ради одного глупого ботаника. И к чему было так напрягаться?
Ладно, я знаю ответ. Отчасти дело в том, что я олицетворяю: прогресс, науку и межпланетное будущее, о котором мы мечтали веками. Однако истинная причина такова: у каждого человека есть преобладающий над прочими инстинкт — помогать другим людям. Иногда в это сложно поверить, но это правда.
Если в горах пропадает путешественник, люди организуют поиски. Если терпит крушение поезд — выстраиваются в очередь, чтобы сдать кровь. Если землетрясение сравнивает с землей город — присылают гуманитарную помощь со всего мира. Это настолько основополагающая черта человека, что ее отражение можно найти во всех без исключения культурах. Да, существуют придурки, которым на все наплевать, но они теряются на фоне людей, для которых другие люди имеют значение. И поэтому за меня болели миллиарды.
Круто, да?
Ребра по-прежнему визжат от боли, в глазах двоится от «болезни ускорения», я очень голоден, до Земли лететь еще 211 дней, и еще от меня несет, как от потных носков, обгаженных скунсом.
Это самый счастливый день в моей жизни.
Уотни прикончил два куска пиццы и колу. У него оставалось примерно полчаса до возвращения в Космический центр Джонсона. Выйдя из пиццерии, он уселся на уличную скамейку.
Следующая неделя ожидалась насыщенной: ему предстояла встреча с инженером «Ареса-6». Он читал личное дело этой дамы, но ни разу не видел ее. Да и после вряд ли удастся расслабиться. Грядущие шесть недель он посвятит попыткам поделиться своими знаниями с будущим экипажем.
Но об этом можно подумать позже. Сейчас он наслаждался, глубоко вдыхая свежий воздух, и наблюдал за прохожими.
— Эй, я вас знаю! — раздался голос у него за спиной.
Маленький мальчик отбежал от матери.
— Вы Марк Уотни!
— Милый, — смущенно вмешалась мать, — не приставай к людям.
— Ничего страшного, — пожал плечами Уотни.
— Вы были на Марсе! — сказал мальчик, в его широко распахнутых глазах плескалось восхищение.
— Конечно, — ответил Уотни. — И чуть не застрял там навсегда.
— Я знаю! — воскликнул мальчик. — Это было клево!
— Милый! — упрекнула его мама. — Это грубо.
— Скажите, мистер Уотни, — продолжил мальчик, — если бы вы могли снова полететь на Марс, ну, если бы была еще одна миссия и вас бы позвали, вы бы согласились?
— Ты что, пацан, спятил? — нахмурился Уотни.
— Ладно, нам пора идти, — сказала мама, быстро уводя сына. Они затерялись в толпе пешеходов.
Уотни фыркнул им вслед. Потом закрыл глаза и почувствовал прикосновение солнечных лучей к лицу. Это был прекрасный… скучный день.
