— Ты понимаешь, что поймают тебя теперь, как и блатных твоих друзей?
— Ну и хрен!
— А в зону ты пойдешь пожизненно, а в этой зоне ментовской понятий нет! Наклоняют пожизненно!..
Ромка хватанул ртом воздуха и завыл:
— С собой тебя потащу!.. Почему только я!.. Из-за тебя все! На тебе крови больше, чем на мне!..
Леонид не злился на друга совсем. Жалел, и только…
Но он знал, что если Ромку возьмут, то следом и его изловят. Но не тюрьма страшила Леонида, а то, что Машенька останется без него, что несчастлива она будет… Кроме беременной жены на этом свете Леонида, собственно говоря, ничего не держало. Инстинкт один еще в плюс!..
Он более не слушал гадостей Ромки, которые тот щедро выплескивал на него. Думал, разглядывая друга. Размышлял трезво…
Потом Леонид встал со стула, вдохнул в легкие воздуха и взлетел.
Он поднялся над полом самую малость, сантиметров на десять, но Ромка, увидев взлет своего друга, вдруг утратил все человеческие силы и заплакал.
Что-то внутри Рыжего заболело муторно, как будто он внезапно понял, что жизнь его и не жизнь вовсе — пустышка, когда другие летать умеют! А если все не жизнь, тогда что?..
Он плакал, словно обманутый ребенок, понявший вдруг, что когда-нибудь умрет, а Леонид, приземлившись на подошвы, затем сел к Ромке на матрас и обнял друга.
— Не плачь, — попросил он, сам готовый к слезам.
— Как же это?
— Успокойся…
Леонид обнял Ромку за шею, будто женщину.
— Я так больше не могу, Ленчик!.. — скулил Рыжий.
— Ну, хватит…
— Ма-ма…
Леонид напряг мышцы рук, мгновенно удвоив в объеме каменные бицепсы. Слегка вздернул тело друга и услышал хруст шейных позвонков.
Ромка умер мгновенно, унося душевную мутоту в другой мир.
Хлебнув из початой бутылки водки, Леонид сморщился от непривычки к алкоголю, но как бы этим действием оказывая свою последнюю верность другу. Ленчик простил предательство Рыжему.
Он отвез тело друга на городскую свалку и сжег его, завернутое в персидский ковер…
Теперь у Леонида осталась только жена, беременная Машенька Махаонова.
Чем больше становился ее живот, тем реже он покидал дом, чрезвычайно радуя будущую мать.
Иногда Леонид спрашивал одно и то же;
— Он с тобою разговаривает?
— Я с ним разговариваю, — отвечала Машенька, улыбаясь и светясь в этих разговорах о ребенке, будто в нее весь лунный свет заключили.
Леонид был уверен, что мальчишка родится обыкновенным. Вместе с этим он иногда предполагал, что, может быть, так оно и лучше. Не будет ребенок тяготиться жизнью, физическими рамками человеческого организма, ожидая чего-то иного, более могучего и важного… Прошляется жизнь налегке и… Дальше его дело.
…Его со временем все-таки выследили…
Но не менты…
Леонид обедал в итальянском ресторане, сидел за столиком для четверых один, когда напротив уселся пожилой человек с внешностью верблюда и взглядом сильнейшего из сильных. Чармен Демисович установил трость, облокотив ее голову о край стола, укрытого бордовой скатертью, и поинтересовался:
— Вы едите спагетти с трюфелями и сливочным соусом?
— Хотите? — не отрываясь от трапезы, поинтересовался Леонид.
— Спасибо, я уже обедал… — Чармен кивнул официанту и сделал заказ. — Кофе… Некрепкий, отдельно горячей воды!.. — Леониду. — Вы меня знаете?
— Да.
— Я знал вашу мать.
— Я знаю…
— И вы, и я, мы много знаем, — покачал головой Чармен Демисович.
— Да, — подтвердил Леонид, накручивая на вилку длинные спагетти.
Официант принес кофе и, отойдя за кассу, густо зевнул, за что получил от менеджера удар вилкой в мягкую часть тела.
— Собственно говоря, — пояснил Чармен, — меня жена настоятельно просила вас разыскать…
— Интересно…
— Она была лучшей подругой Юлечки. Когда ваша мама умерла, мы пробовали усыновить вас…
— Спасибо… — Леонид вытер салфеткой губы. — А что теперь?..
— Я вас искал довольно долго… Ощущение некоторой вины за то, что мы тогда не смогли сломить сопротивление властей!..
— Что теперь? — повторил вопрос Леонид.
— Я ощущаю ответственность и за то, как сложилась ваша жизнь… Зачем вы убили стольких людей?..
— Наверное, так получилось…
Леонид поглядел в сторону обиженного официанта и, когда тот доковылял до столика, заказал себе черный чай. Его совершенно не взволновало появления Чармена и его большое знание о нем.
— Я хотел отдать вам ключ от комнаты, в которой жила ваша мать… Вероятно, вы его украли?
— Я взял то, что принадлежит мне. Вряд ли это можно считать воровством.
— Согласен…
Разговора не получалось. Чармен Демисович впервые в жизни чувствовал дискомфорт в общении. Он не лидировал в беседе. Мужчина, которого он так долго искал по настоянию жены, не испытывал к нему ровным счетом никакого интереса.
— Может быть, вам нужны деньги? Леонид усмехнулся и покачал головой.
— Тогда что?
— Разве я вас о чем-нибудь просил?
— Нет…
— Ключ висит у меня на шее…
— Ваш сын в детском доме? — неожиданно задал вопрос Чармен. — Он еще совсем крошечный!..
Казалось, не один мускул не дрогнул на лице Леонида. Лишь во взгляде сгустилось…
— Мы бы с женой могли взять мальчика на воспитание…
— Нет.
— А хотите жить долго?.. Чрезвычайно долго?
Чармен Демисович положил волосатую руку на скатерть. Ониксовый перстень заиграл в свете ресторанных галогенов. Золотая ящерка ожила, разминая лапки, затем осторожно сбежала со своего ложа и засеменила было в сторону Леонида.
Он произвел молниеносное движение, и указательный палец его руки придавил тело ящерки к столу.
— Я могу уничтожить вашу вечность!
Чармен Демисович побледнел. Его могучее сердце дрогнуло от неожиданности.
— Не надо, — попросил он.
— Я тоже о вас знаю все. Если вы полезете к моему сыну, я убью вашу жену! Она ведь также хороша, как в молодости?.. Мы договорились?
— Да, — подтвердил Чармен Демисович. — Договорились.
Леонид убрал палец с придавленного тельца ящерки. Оглушенное животное с трудом добралось до перстня и застыла на нем потертым ювелирным изделием.
