– Что там нового? – спросила она.
– Где?
– С пропавшей девушкой что-то выяснилось?
– Пока ничего…
Минут пять они помолчали, потом Дайнека сказала:
– Ма-а-ам…
– Чего тебе, доченька?
– Помнишь тетю Люсю Сизову?
– Она недавно ко мне заходила.
– Когда я была маленькая, она приходила каждый день.
– Потому что жила рядом. А теперь разве наездишься…
– И все-таки вы по-прежнему дружите?
– Наверное. Только я вряд ли смогу забежать к ней на чашечку кофе, – с горечью ответила мать.
– Если хочешь, можем сегодня поехать, – предложила Дайнека.
– Нет уж, лучше мы здесь посидим. – Людмила Николаевна прикрыла глаза и откинулась в кресле. – Ты только посмотри, как здесь хорошо!
– Ма-а-ам…
– Ну, что еще? – Мать открыла глаза.
– А где теперь тетя Люся работает?
– Далась тебе эта Люся!
– Нет, ну правда… – заныла Дайнека.
– Как и раньше, в регистратуре.
– В Краевой больнице?
– Да.
– В Красноярске?
Мать выпрямилась и категорично спросила:
– Говори, что тебе надо?
– Проверить одну лабораторную карту, – честно сказала Дайнека.
– Правильно говорить – амбулаторную.
– Хорошо. Амбулаторную.
– На это Люся никогда не пойдет.
– В этом нет ничего криминального.
– Говорю тебе, она не будет этого делать.
– Мам… – Дайнека смолкла, пытаясь найти аргументы. – Той девушки нет в живых уже тридцать лет. Возможно, в ам-бу-ла-тор-ной карте есть сведения, которые помогут найти убийцу.
– Ее точно убили? – спросила Людмила Николаевна.
– Нет тела – нет убийства, – заученно повторила Дайнека. – Но тете Люсе скажи, что ее нет в живых.
– Я должна ей звонить?
– Ма-а-ам…
– Ладно. – Мать взяла телефон. – Что говорить?
– Свиридова Елена Сергеевна, шестьдесят седьмого года рождения. Была на приеме в конце марта восемьдесят четвертого года.
– В поликлинике?
– Скорей всего, да.
– Хорошо. – Людмила Николаевна сделала вызов и прижала телефонную трубку к левому уху. – А ты поди пока погуляй.
Дайнека отправилась по берегу к пляжу. Дошла до его окончания и неспешно вернулась обратно. Мать все еще держала телефон возле уха.
– Ну, что?
– Пошла искать твою карту.
Дайнека испуганно перекрестилась:
– Не мою, а Свиридовой.
– Ты действительно думаешь, что карта существует?
– Девушку видели на территории больницы с мужчиной.
– Сколько ей тогда было? – осведомилась Людмила Николаевна.
– Почти восемнадцать.
– Ага…
– Что? – поинтересовалась Дайнека.
– Я догадываюсь, в каком отделении лежит ее карта.
– В каком?
– Подожди! – Мать подняла руку и одновременно опустила глаза. – Да! Люся, я слушаю. Нашла? Есть? Свиридова?
– Мама, спроси ее адрес…
– Подожди!
– Про адрес спроси! – повторила Дайнека.
– Люся! На карте записан ее адрес? – выслушав, повторила Дайнеке: – Улица Ленина, 18.
– Она…
– Так, так… – Людмила Николаевна долго и внимательно слушала. – Это все? Ага… Спасибо Люся!
– Ну, что? – встревоженно спросила Дайнека.
– Как я и думала, карта была в женской консультации.
– Мам, говори…
– В конце марта твоя Свиридова обращалась по поводу беременности. И ей поставили срок двенадцать недель.
– А потом?
– В карте только одна запись. Больше она не приходила.
Дайнека опустила голову и посмотрела под ноги, на траву.
– Так вот зачем они ездили в Красноярск…
– Свиридова была несовершеннолетней, да еще не замужем. Как бы она пошла в женскую консультацию здесь, в Железноборске? В те времена нравы были иные. Ее бы мгновенно ославили на весь город.
– Значит, она была беременна…
Людмила Николаевна заворочалась в кресле.
– Давай-ка вернемся, что-то мне нездоровится.
Дайнека взялась за спинку инвалидной коляски и покатила ее в сторону дома.
Вечером вся семья Кораблевых вместе с Дайнекой и ее матерью играли в лото. Витольд Николаевич вытащил из мешка деревянный бочонок и выкрикнул:
– Тридцать пять!
– У меня двое в подвале, – обрадовалась Мария Егоровна и закрыла монетками два квадрата в нижнем ряду карточки.
– Барабанные палочки! – объявил Кораблев.
Дайнека растерянно взглянула на мать:
– Что это?
– Значит – одиннадцать. – Людмила Николаевна взяла монетку и прикрыла квадратик в верхнем ряду своей карточки. – Не зевай!
Игра шла до полуночи. Потом пили чай с вишневым вареньем. Дайнеке попалась косточка, и у нее раскололся зуб. В ужасном настроении она ушла к себе в комнату.
– Завтра иди к стоматологу! – велела ей мать.
Буркнув что-то в ответ, Дайнека легла в постель и повернулась лицом к стенке.
Глава 32. Признание
Утром Дайнека отправилась в стоматологию. Получив талончик на десять, в кабинет попала только в одиннадцать. В кресло села не сразу, потому что врач вышел по каким-то своим делам. Когда возвратился врач, стали ждать медсестру. Часам к двенадцати ей наконец велели открыть рот, всадили в десну укол и, не дожидаясь, пока онемеет, стали сверлить.
Из кабинета она вышла с раздутой щекой и кучей впечатлений. Ни одно из них не показалось приятным.
Дайнека брела по длинному коридору к лестнице, которая вела на первый этаж. Прошла мимо двери с табличкой «Старшая медсестра», потом – «Операционная». На следующей двери была надпись «Главный врач». Дайнека скользнула по ней глазами и, сделав несколько шагов, замерла. Вернулась назад, прочла: «Главный врач стоматологической поликлиники Суворов Михаил Андреевич». Поразмыслив, решила, что, может, это совпадение, и главврач – совсем не бывший парень Лены Свиридовой. Однако с учетом того, что Железноборск не был городом-миллионником, вероятность такого совпадения приближалась к нулю.
