«Тупица, такие, как он, постоянно переспрашивают», – подумал он.
– Хорошо, – сказал Фернандес. – С оговоркой, что это, значит, мое мнение. Относительно начала всего я полностью согласен с Петером. Жертву застали врасплох, задушили сзади, раздели, сложили пополам, он же худой и хорошо тренированный и при жизни наверняка мог из положения стоя коснуться пола обеими ладонями, не сгибая коленей. Сложив тело таким образом, преступник зафиксировал его в данном положении при помощи скотча, протянув его вокруг запястий, через спину, вокруг плеч и назад снова. Скотч закреплен в исходной точке, на запястьях.
Потом его упаковали в полиэтилен от мешков для мусора, которые разрезали на куски, а затем пакет запечатали при помощи того же скотча. И засунули в тележку для газет жертвы. Она высокая, с двумя колесиками и двумя ручками, и вся конструкция держится за счет прямоугольной металлической рамы. С передней стороны находится довольно вместительный мешок из парусины, то есть водостойкой ткани типа брезента. К нему пришиты петли и ремни, благодаря которым его стягивают при необходимости. На мешке сверху имеется крышка из того же материала, закрываемая при помощи ремня.
– Как много времени на это уходит? – спросил Бекстрём. – На все, начиная с удушения и заканчивая тем, чтобы затянуть мешок с телом.
– Если человек достаточно силен, и при наличии определенных навыков, и когда все необходимые материалы под рукой, на все уйдет самое большее полчаса, – сказал Чико. – Если работают двое или больше, хватит и пятнадцати минут.
– Ты думаешь, преступник мог быть не один? – спросил Альм.
– Этого в любом случае нельзя исключать, – сказал Фернандес и пожал плечами. – Одного достаточно, при двоих дело пошло бы в два раза быстрее. Когда народу больше, все только мешают друг другу.
«Это способен понять любой, за исключением Деревянной Башки», – подумал Бекстрём и зло посмотрел на Альма.
– Потом что? – спросил он.
– Сначала его в тележке вывозят из квартиры на улицу. До места, где можно припарковать автомобиль, десять метров. Тележку грузят в машину, и в дорогу. В сумме получается час, но, поскольку такие перевозки почти всегда осуществляются ночью, а Акофели, вероятно, убили утром, тогда ведь он перестает подавать признаки жизни для окружающих, приходится ждать, пока стемнеет, прежде чем бросить его в залив, по крайней мере. Его убили, упаковали, приготовили к транспортировке. Наконец, положили тележку в автомобиль и увезли оттуда. Подождали, пока стемнеет. Или вернулись тем же вечером и забрали его. Я не думаю, что убитого оставили бы в собственной квартире дольше, чем это необходимо.
– Когда его бросили в Ульвсундашен? В тот же вечер?
Бекстрём вопросительно посмотрел сначала на Фернандеса, который покачал головой, а потом на Ниеми. И тот лишь пожал плечами:
– Трудно сказать. Тело так хорошо упаковано, что этого нельзя определить. Возможно, он оказался в воде уже в пятницу, но также все могло случиться значительно позднее. Мы, кстати, задействовали водолазов там сегодня утром, и они обшарили дно. Но ничего не нашли.
– У вас есть что-то еще? – спросил Бекстрём.
– Нет, на данный момент, – ответил Ниеми и покачал головой. – Мы дадим знать о себе, как только найдем что-нибудь. Или ничего не найдем, – добавил он с еле заметной улыбкой.
– Все ясно, – сказал Бекстрём, он с нетерпением ждал, когда у него появится возможность выпить кофе с печеньем. – Тогда мы снова проведем поквартирный обход, и сейчас во главе угла стоит Акофели. Дом по адресу Хасселстиген, 1 и собственное жилище Акофели на Форнбювеген. Подробности об Акофели и возможные контакты с Даниэльссоном плюс все иное, что может показаться интересным. У нас хватит людей для этого?
– Отделение участковых в Тенсте обещало помощь, – сообщила Анника Карлссон. – Это же их территория, и у них хорошие контакты с местными жителями. Относительно Хасселстиген, пожалуй, мы справимся сами. Я собиралась заняться этим.
– Хорошо, – одобрил Бекстрём.
Потом он попросил Стигсона задержаться и, когда они остались наедине, похлопал его дружески по руке и показал свою другую сторону, ту, которую Анника Карлссон открыла для себя той же ночью.
– Ну, послушай меня, Эдип, – сказал Бекстрём. – Никаких объятий в этот раз, понятно?
– Ты имеешь в виду даму с… – сказал Стигсон и поднес сложенные в виде куполов ладони к груди.
– Да, с дынями, – подтвердил Бекстрём.
– Я разговаривал с Уткой об этом, – поведал Стигсон, и его щеки сразу же порозовели.
– Отлично, – сказал Бекстрём. – Она похожа на твою мать, кстати?
– Кто? Утка?
– Свидетельница Андерссон, – уточнил Бекстрём. – Ты знаешь, кого я имею в виду. Дама с огромными дынями.
– Ни капельки, – сказал Стигсон. – Моя мамуля совсем худая на самом деле.
«Типично, – подумал Бекстрём. – Самый надежный признак из всех. Отрицание. Полное отрицание».
42
Отделение участковых полицейских в Тенсте и Ринкебю за все время существования использовало большую часть своих ресурсов для создания хороших отношений с людьми, проживающими на их территории. А это на девяносто процентов были иммигранты из самых суровых уголков мира. И в большинстве своем беженцы из стран, где им не разрешали думать или просто жить. Не самая простая задачка, а то обстоятельство, что в данных подразделениях на девяносто процентов трудились обычные шведы, нисколько не облегчало ее решение. Исконные аборигены или, возможно, иммигранты во втором или третьем поколении. Хорошо обосновавшиеся в шведском обществе и уже пустившие корни на шведской земле.
Борьба с преступностью в результате ушла на второй план. Обычная полицейская работа выполнялась спустя рукава. Речь скорее шла о построении мостов между людьми, создании отношений, доверия. Чтобы, по крайней мере, можно было разговаривать друг с другом.
– Мы все сделаем, – сказал шеф отделения, обсудив задачу с Анникой Карлссон. – Мы в состоянии вполне нормально общаться между собой.
Он и его коллеги потратили два дня на разговоры с соседями Акофели. Опросили всего сотню человек. Расклеили объявления с его фотографией на всем пути от дома убитого до ближайшей станции метро. Сделали это в подъездах, на стенах домов, столбах, досках объявлений по всей территории вокруг. Даже организовали мобильные полицейские посты на рынках и в Тенсте, и в Ринкебю с единственной задачей – собрать информацию об Акофели.
Безрезультатно. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Те немногие, с кем они разговаривали, главным образом качали головой. Большинство и вовсе не понимало, о чем идет речь.
Поквартирный обход на Хасселстиген, дом 1 прошел лучше. Петтерссон и Стигсон, под руководством Анники Карлссон и усиленные парой коллег из службы правопорядка Сольны, переговорили со всеми, кто жил в доме. Но, за исключением двух из них, никто не узнал Акофели. Никто ничего не видел и не слышал. Многие, наоборот, сами спрашивали, выглядели обеспокоенными. А не опасно ли дальше жить в доме?
