Одетый в хорошо сидящий новый наряд и с кобурой на левой лодыжке, он прибыл на оружейный склад Вестерортской полиции.
– Служебный пистолет «зиг-зауэр» калибра девять миллиметров, служебная кобура, стандартный пятнадцатизарядный магазин, коробка патронов на двадцать выстрелов, – перечислил завскладом и выложил все на прилавок. – Распишись здесь, – добавил он, протянув Бекстрёму заполненный бланк.
– Подожди, подожди, – остановил его Бекстрём. – Двадцать выстрелов? Что за глупости?
– Стандартная норма, – объяснил завскладом. – Если хочешь больше, мне необходимо решение главы полиции.
– Забудь, – сказал Бекстрём. – А это дерьмо можешь оставить себе, – добавил он, вернул кобуру и сунул пистолет, магазин и патроны в карман пиджака, поскольку не собирался никому раскрывать, где будет носить оружие.
«Бекстрёма сам черт не поймет, – подумал завскладом и окинул взглядом желтый костюм комиссара. – Опять же вырядился как мафиози. Надо, пожалуй, позвонить и предупредить парней из группы силовой поддержки».
Закрыв дверь к себе в кабинет, Бекстрём воспользовался случаем и немного потренировался. Сунул оружие в кобуру, потряс немного ногой, чтобы брюки вернулись на место, быстро опустился на правое колено, левой рукой потянул вверх левую брючину и одновременно отточенным движением вытащил пистолет правой рукой, прицелился и нажал на спуск.
– Suck on this, Motherfucker!
[16]
«Тяжело в учении», – подумал он и повторил все снова. Быстро опустился на колено, ошарашенный противник промахивается и стреляет над его головой, Бекстрём вытаскивает свое оружие, тщательно прицеливается, ухмыляясь.
– Come on punk! Make my day, Toivonen?
[17]
– Боже праведный, как ты меня напугал, Бекстрём, – сказала Надя Хегберг, которая вошла в его комнату с охапкой бумаг.
– Тренируюсь немного, – сказал Бекстрём с мужественной улыбкой.
– Чем я могу помочь тебе, Надя? – спросил он.
– Здесь все, что ты хотел, – сообщила Надя и положила принесенные документы на его письменный стол. – О братьях Ибрагим и их кузене Хассане Талибе. И еще я обещала напомнить тебе, что у нас через четверть часа встреча разыскной группы.
– Yes, – сказал Бекстрём. Он поднял левую ногу на письменный стол и вложил оружие в кобуру.
Надя удалилась и покачала головой, как только закрыла за собой дверь.
«Мужчины как дети», – подумала она.
Прежде чем пойти на встречу, Бекстрём зарядил полный магазин. Пятнадцать патронов и один в стволе. А оставшиеся четыре он на всякий случай сунул в правый карман и решил по пути домой зайти в оружейный магазин, затариться боеприпасами по-настоящему и забрать все домой.
Проходя мимо закрытой двери кабинета Тойвонена, он с трудом удержался, чтобы не открыть ее и не изрешетить потолок лисенка.
«Стрелять ему в башку, пожалуй, чересчур, но несколько выстрелов вверх, чтобы чертов финик наложил в штаны, он, конечно, заслужил».
59
– Рад приветствовать всех. – Бекстрём, окинул взглядом свою команду, улыбнулся самой теплой улыбкой и сел с торца стола.
Он по-прежнему пребывал в наилучшем настроении и вдобавок был при оружии.
«Тайно вооружен», – самодовольно подумал Бекстрём, поскольку никто из его туповатых коллег не мог просчитать, что находится у него под хорошо сидящими желтыми брюками.
– Я считаю, для начала нам надо просто обменяться мыслями, – сказал он. Но, чтобы все уже с первых минут не свелось к примитивному словоблудию, подкинул им пищу для размышления. – Связь… Есть какая-то связь между убийствами Карла Даниэльссона и Септимуса Акофели?
– Само собой, – сказала Надя Хегберг. – Убийство первого в любом случае потянуло за собой убийство второго.
Утка, Курица и жертва инцеста кивнули в знак согласия. Деревянная Башка, явно пребывая в сомнении, заерзал на своем месте.
– Ты, похоже, не уверен, Альм, – заметил Бекстрём. – Я слушаю.
Альма беспокоил Сеппо Лорен. Во-первых, он ведь фактически признался, что ранее дважды поднимал руку на Даниэльссона. Во-вторых, их связывало общее прошлое, и нельзя забывать о том, как жестоко обошлись с Даниэльссоном.
– Преступник ведь забил его насмерть, – сказал Альм. – Методично, как ненавистное существо. По-моему, Сеппо хорошо вписывается в такую картинку. Особенно если он вбил себе в голову, что именно из-за Даниэльссона его мать попала в больницу. Типичное отцеубийство, как мне кажется.
– А потом? – поинтересовался Бекстрём и улыбнулся хитро. – Что происходит потом?
«Альм чистое бревно», – подумал он.
– Ну, относительно дальнейшего я готов согласиться с самым простым объяснением, – сказал Альм. – Акофели шарится по квартире Даниэльссона. Находит сумку с деньгами. Забирает ее с собой, и его убивают. И вас, наверное, интересует, кто это сделал.
– Да, конечно, – сказал Бекстрём с дружелюбной улыбкой. – Кто же убил его? – «Постоянно какие-то выкрутасы, стоит Деревянной Башке открыть рот».
– На этот счет, мне кажется, нам не надо мудрствовать понапрасну, – сказал Альм. – Самое простое объяснение, если вспомнить об окружении, в котором он живет, где хватает всяких преступных элементов, – его разговор по телефону. Вероятно, с каким-то напарником по грязным делишкам. Они встречаются в квартире Акофели, чтобы поделить добычу. Возникает ссора, драка, Акофели убивают, преступник избавляется от тела.
– Ага, да, – сказал Бекстрём. «Утка, Курица и бедная жертва инцеста из Даларны, судя по их виду, не в восторге от услышанного, в то время как Надя Хегберг закатила глаза к потолку и громко простонала». – У тебя, похоже, есть сомнения, Надя?
– Насколько я понимаю, Акофели застали врасплох, задушили сзади, – сказала Надя. – Кроме того, Сеппо Лорен не мог лишить жизни Даниэльссона, поскольку у него алиби. Он ведь сидел за своим компьютером, когда совершалось убийство. У Сеппо Лорена так называемое алиби. Это по-латыни и означает «в другом месте». То есть Сеппо Лорен находится перед компьютером в своей с матерью квартире, а не у Даниэльссона несколькими этажами ниже.
– Относительно так называемого алиби. Я бы не слишком ему доверял, – возразил Альм. – Откуда нам знать, что он сидел там? Кто-то работал за его компьютером, фактически нам ведь только это известно. Где гарантии, что речь идет именно о Лорене.
– А кто же иначе? – спросила Надя. «Коллега Альм, наверное, полный идиот, что редкость даже в этом здании».
– Кто угодно из его знакомых, – объяснил Альм. – Он спланировал преступление, задействовал какого-то товарища, который может организовать ему алиби, нельзя ведь даже исключать, что он воспользовался помощью Акофели. Лорен же признается в своем знакомстве с ним.
