И в этом он также добивался больших успехов, чем его оппоненты. В результате один из сотрудников экономического отдела полиции Стокгольма получил выговор от Государственного полицейского управления, и его наказали на четырнадцать дневных заработков. Омбудсмен от души разобрался с одним прокурором и одним ревизором из налоговых органов. А канцлер юстиции привлек к ответственности некую вечернюю газету, и ее признали виновной в грубой клевете.
После 1995 года, однако, все, похоже, успокоилось. Консалтинговая фирма Карла Даниэльссона поменяла название на холдинг его имени. Но никакой собственно деятельности, судя по всему, она уже не осуществляла, и никаких сотрудников тоже больше не имела. Надя Хегберг заказала домой последние годовые отчеты Бюро патентов и регистрации и намеревалась посвятить им свои выходные.
Никаких сомнительных доходов он также не имел. Надя Хегберг добыла его налоговые декларации за последние пять лет, и, судя по ним, доход покойного постоянно находился в пределах ста семидесяти тысяч крон в год и состоял из его государственной пенсии и небольшой добавки из фонда пенсионного страхования Скандия. Квартира, где он жил, стоила четыре тысячи пятьсот крон в месяц, и за вычетом налогов и квартплаты у него оставалось пять тысяч в месяц на все прочее.
Если бы человеческие успехи измерялись титулами, которые он или она присваивали сами себе, то Карл Даниэльссон прожил успешную жизнь и закончил ее, находясь в зените. В двадцать лет он начал свою карьеру обычным клерком в бухгалтерском бюро с тридцатью пятью сотрудниками. А когда сорок восемь лет спустя неизвестный преступник положил ей конец, размозжив ему голову чугунной крышкой от кастрюли, та фирма, где он проработал всю свою взрослую жизнь, практически не существовала уже пятнадцать лет. Однако в телефонном каталоге он числился генеральным директором холдинга Карла Даниэльссона, а согласно визитным карточкам, которые эксперты нашли в его в остальном абсолютно пустом бумажнике, вдобавок являлся еще председателем его правления.
«Пьяница и патологический лгун», – заключил Бекстрём.
– Ты разговаривала с его сестрой, – сказал Анника Карлссон, как только Надя Хегберг закончила. – Как она относится к тому, что ты сейчас рассказала?
По словам Нади Хегберг, сестра, по большому счету, все подтвердила. В молодости ее брат был «большим поклонником женщин» и «слишком любил выпить». При этом у него все складывалось хорошо приблизительно до сорока лет, но потом страсть к спиртному, похоже, стала играть все большую роль в его жизни. Она также объяснила, что они никогда не имели особо близких отношений. И за последние десять лет даже ни разу не разговаривали по телефону, а их последняя встреча состоялась на похоронах матери двенадцать лет назад.
– Как она восприняла, когда ты рассказала ей о том, что ее брата убили? – спросила Анника.
«Черт побери, – простонал про себя Бекстрём. – Неужели нельзя помолчать хоть минуту?»
– Хорошо, – сказала Надя и кивнула. – Она восприняла это хорошо. Сама работает санитаркой в психбольнице к Худдинге и выглядит разумным и спокойным человеком. По ее словам, она особенно не удивилась произошедшему. Ожидала чего-то подобного много лет. При мысли о его образе жизни.
– Давайте не углубляться в ненужные подробности, – перебил ее Бекстрём. – Что вы сами думаете об этом?
Потом состоялся обмен мнениями. Вернее, мнение было только одно, и на всякий случай он лично озвучил его.
– Так вот, – начал Бекстрём, поскольку у остальных, похоже, в виде исключения хватило ума промолчать и дать ему высказаться. – Одного алкаша убил другой алкаш, и, если у кого-то есть другое предложение, пожалуй, самое время поделиться им сейчас, – продолжил он, наклонившись вперед и опершись локтями о стол, и зло посмотрел на своих помощников.
Ни у кого не нашлось возражений, судя по тому, что все в унисон закивали.
– Хорошо, – сказал Бекстрём. – Тогда здесь все ясно. Остается отыскать того, с кем Даниэльссон вчера вместе ужинал. Поквартирный обход в его доме. Как у нас обстоит дело с ним? – продолжил Бекстрём.
– По большому счету закончен, – сообщила Анника Карлссон. – Пару соседей мы не застали, и несколько человек попросили отсрочки до вечера, поскольку опаздывали на работу. Еще у одного был назначен визит к врачу на девять часов, и он не смог уделить нам времени. Я рассчитывают разобраться со всеми к завтрашнему дню.
– Судмедэксперт?
– Он обещал сделать аутопсию вечером и в любом случае дать нам устное заключение в начале следующей недели. Коллега Фернандес будет присутствовать при вскрытии, и, надо надеяться, мы узнаем все самое важное уже рано утром, – констатировала Анника Карлссон.
– Мы разговаривали с таксомоторной фирмой, получили какие-то интересные сведения, прошерстили окрестности, разобрались с его кругом общения, уточнили, чем он занимался в последние часы перед тем, как его убили, поговорили с…
– Не волнуйся, Бекстрём, – перебила его Анника Карлссон и широко улыбнулась. – Все идет своим чередом. У нас все под контролем. Так что не беспокойся.
«Ну, до полного покоя мне далеко», – подумал Бекстрём, но, естественно, у него и мысли не возникло это сказать. Он просто кивнул, собрал свои бумаги и поднялся.
– Увидимся завтра. Еще одно дело, пока мы не разошлись. Относительно разносчика газет, который поднял тревогу. Сотмуса Акофели…
– Септимус, – поправила его Анника Карлссона даже без намека на улыбку. – Его зовут Септимус Акофели. Его уже фактически проверили. Коллеги сравнили отпечатки пальцев, взятые на Хассельстиген, с теми, что он оставил в миграционной службе, когда приехал сюда двенадцать лет назад. Он тот, за кого себя выдает, и за ним не числится никаких грехов, если тебя это сейчас интересует.
– Я тебя услышал, – сказал Бекстрём. – Но с этим придурком что-то не так.
– И о чем речь? – спросила Анника Карлссон и покачала коротко подстриженной головой.
– Не знаю, – пожал плечами Бекстрём. – Я занимаюсь данным вопросом, а вам, остальным, стоит, по крайней мере, поразмыслить над ним.
Покинув совещательную комнату, он направился прямо к своему новому шефу, Анне Хольт, и доложил ситуацию по делу. Жертва – пьяница. Преступник (почти со стопроцентной вероятностью) из той же серии. Все под контролем. Убийца будет за решеткой самое позднее в понедельник, и на все это у него ушло три минуты, хотя он просил пять. Хольт явно вздохнула с облегчением, когда он ушел. Ее мысли занимало другое дело, и по сравнению с ним убийство Бекстрёма выглядело чуть ли не даром Божьим.
«Немного порадовал худую стерву», – подумал Бекстрём, когда наконец вышел на улицу и оставил за спиной место, где ему начиная с сегодняшнего дня предстояло в муках зарабатывать себе на хлеб насущный.
9
Ежи Сарницкий, двадцати семи лет, был плотником из Польши. Он родился и вырос в Лодзи и уже несколько лет был одним из тех, кто постоянно приезжал в Швецию на заработки. Уже месяц он и его товарищи занимались полным восстановлением небольшого дома на Экенсбергсвеген в Сольне не более чем в километре от места преступления на Хассельстиген, дом 1. Восемьдесят крон в час прямо в руки и возможность работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, если есть желание. Еду они покупали в близлежащем магазине сети «Иса», спали в доме, где работали, а со всем другим вполне могли и повременить, пока не вернутся к себе домой в Польшу.
