Когда есть объяснение, то легче принять правду. Когда люди теряют любимого человека, они нередко начинают собирать по крохам мельчайшие факты о нем. Можно ли было его спасти? Какие слова были произнесены им в последний час жизни? По большому счету какое теперь значение имеют все эти вопросы? Реально никакого. Что бы мы ни выяснили, человека не вернуть. Тогда зачем нам ответ? Подробные сведения о том, «как это произошло», помогают узнать реальность, которую трудно принять. Период скорби – то время, которое дается нам, чтобы осмыслить факт: мы лишились кого-то или чего-то навсегда. Горюя о смерти любимого человека, люди проходят через фазу эмоционального потрясения, за которой следует период смирения. А затем человека снова захлестывает волна уныния и тоски. Это повторяется и происходит тогда, когда человек сталкивается с различными аспектами реальности утраты.
Пока скорбящий не примет реальность, не получится вернуться к нормальной жизни. При этом он может «зациклиться» на прошлом, пытаясь оставаться в том времени, когда любимый человек был жив. Когда отец умер, мать никак не могла смириться с утратой. Она продолжала держать его вещи в тех местах, где они оказались в день его смерти. Она не разрешала брать инструменты с его рабочего стола, за которым он занимался хобби – созданием витражей. Наверное, считала, что, сохраняя предметы в привычном для отца порядке, она хранит верность ему. Как будто так она могла его вернуть. Семья и друзья пытались помочь ей пережить горе, но мама была безутешна. Она старалась вести себя так, будто отец еще жив. Зацикливание на прошлом не уменьшает горе, а продлевает его. Каждый раз, когда мама видела, как другие пары празднуют юбилей свадьбы, она находила возможность упомянуть, сколько лет они прожили с отцом и какая у них в этом году была бы годовщина. Она продолжала вести мысленный диалог с ним – спорить на старые темы, строить совместные планы, – словно он рядом.
Моя мать пыталась продолжать жизнь без отца, но, отказываясь принять реальность, она не могла и свою жизнь проживать в полном объеме. Со временем внутренний разрыв между прошлым, за которое она цеплялась, и настоящим в ней только увеличивался. Мама умерла через три года после смерти отца. Я сомневаюсь, что за эти годы у нее был хоть один момент настоящей радости. Она не сумела принять смерть мужа и не смогла принять свою жизнь. Она ушла от нас так же внезапно, как и он. Те, кто осваивает науку принимать реальность и не цепляться за прошлое, имеют больше шансов прожить настоящую жизнь. Речь не о том, чтобы забыть прошлое, а о том, чтобы помнить: прошлое прошло. Прошлое – не настоящее. Каким бы оно ни было – полным потерь и провалов или побед и успехов, – его не вернуть. Все, точка!
Две тенденции
Учиться реальности можно пассивно и активно. Пассивно – когда кто-то заставляет вас зубрить урок, а активно – когда вы делаете все сами. Разница между двумя подходами большая. Когда вы сами стремитесь узнать реальность и усвоить уроки, которые из нее можно извлечь, то развиваете способность создавать то, что для вас важно. Так же как искусство может существовать ради искусства, так и в изучении действительности мы имеем дело с правдой ради правды, с желанием узнавать реальность по той лишь причине, что она реальна.
Только реальность может дать базу, с помощью которой вы начнете процесс созидания. Знание реальности – тот опыт, который важно обогащать, но которого многие пытаются избегать. Их можно понять. В подобной ситуации мы можем наблюдать конфликт склонностей. Первая из них проявляется в селективном восприятии реальности. Наше стремление избегать страданий заставляет игнорировать то, что может эти страдания принести. Мы боимся того, что можем увидеть, и вырабатываем стратегию выборочного восприятия фактов – нам не хочется получать плохие новости. Вместе с тем у человека есть и другая склонность – к творчеству. Мы непрерывно живем в состоянии перемен. И хотели бы уметь определять, какими будут эти перемены: позитивными или негативными? Резкими или постепенными?
Более того, мы испытываем и другие глубокие желания. Мы – прирожденные строители, строим цивилизации и хотим быть строителями своей жизни. Чтобы реализовать это, нам надо знать реалии, независимо от того, понравится нам увиденное или нет. Две разные склонности толкают на различные действия. Первая – на то, чтобы отворачиваться от реальности, вторая – чтобы изучать ее. Обычно борьба между склонностями идет подспудно, но иногда переходит и в «острые» формы. Когда вы занимаетесь творчеством и при этом пытаетесь избежать боли, то оказываетесь на распутье. Вам нужно принять решение. Что делать? Постараться избежать потенциальной боли и придать реальности «удобное» толкование? Или дать себе отчет в том, каковы реалии, и попытаться претворить видение в жизнь – и прожить, прочувствовать все, что вам уготовано? Ответ зависит от вашей ценностной системы. Что для вас имеет значение, то и будет руководить действиями. Если стремление избегать боли в вас окажется сильнее, чем стремление к созиданию, то вы будете уклоняться от восприятия части реальности, кажущейся вам «проблематичной». Если же творчество для вас важнее, то будете стремиться к пониманию реальности, не жалея себя и своих чувств.
Ваше представление о реальности может не соответствовать реальности
Однажды художник и педагог Артур Стерн повел нескольких учеников в Риверсайдский парк Нью-Йорка. Подойдя к реке, он показал им три сооружения на другом берегу реки Гудзон: многоэтажный жилой дом, водонапорную башню и фабрику. И попросил их определить, какого цвета здания. Студенты пришли к выводу, что дом – красный, башня – белая, а предприятие – оранжевое. Затем Стерн раздал ученикам небольшие серые картонные карточки с маленькой дыркой в центре – он называл их точечными экранами – и попросил молодых людей посмотреть на здания через дырочки, держа карточку перед собой на расстоянии вытянутой руки. И снова задал вопрос, какого цвета каждое строение. Некоторое время студенты молчали, пока один из них не проговорил: «Они все голубые, как и весь пейзаж на том берегу, если смотреть на него через дырку в карточке». И все согласились, что «красный» дом стал голубым, «белая» башня оказалась голубой, как и «оранжевая» фабрика. Ученики Стерна сделали замечательное открытие: то, что они видят, – не сама реальность, а их представление о ней.
Это одно из «традиционных» открытий, которые делают все студенты-художники. Оказывается, они видят не то, что у них перед глазами, а то, что у них в уме. И что это целая наука – видеть то, на что смотришь, а не свое представление о нем. Освоить эту науку необходимо, если хочешь уметь улавливать сходство между объектами – деревом и человеческим лицом, например. Если художник не может нарисовать то, на что смотрит, он не в состоянии верно передать его суть. В книге How to See Color and Paint It («Как увидеть цвет и нарисовать его») Артур Стерн писал:
Студенты привыкли считать, что вода голубая, поэтому и рисуют озеро голубым. Хотя конкретное озеро может оказаться красным, оранжевым, желтым и коричневым, потому что наполнено отражениями прибрежных деревьев, которых уже коснулась своей кистью осень. Или, например, они рисуют облака белыми, потому что ожидают, что они будут такими, хотя в действительности облака могут быть желтыми, красными или фиолетовыми, поскольку свет солнца меняет их цвет в течение дня, к тому же облака отражают еще и цвет земли под ними.
