— Так это правда? — пробормотал он с такой глубокой нежностью в голосе, что у меня сжалось сердце. — Ты здесь?
Это интимное «ты» было выстрелом уже в мое сердце, и я вдруг остро ощутила себя третьей лишней. Машинально произнеся эти слова по-русски в ответ на мое сообщение, Вацлав спохватился и повторил их на чешском. По моей щеке скользнул холодок. Это Эвелина невольно потянулась к Вацлаву всем телом, и с ее губ сорвались какие-то ласковые слова по-чешски.
— Милы муй милованы
[2]
, — угрюмо повторила я, глядя в пол.
— Что? — поразился Вацлав.
— Так она тебя назвала, — мрачно объяснила я.
Никогда я еще не видела Гончего настолько растерянным.
Он переводил взгляд с меня на то место, где стояла Эвелина, и не находил слов. Если бы не я, ему бы, наверное, многое хотелось сказать Эвелине, но он не знал, как вести себя в моем присутствии.
— Считайте, что меня здесь нет, — убито пробормотала я, мечтая провалиться под пол. Хотя куда уж глубже — мы и так под землей. — Я просто ваш посредник, голос Эвелины.
— Попроси его, пусть покажет мой портрет, — шепнула Эвелина.
Я передала просьбу, и Вацлав на миг запнулся, бросив на меня настороженный взгляд. Затем запустил руку в уже знакомый мне внутренний карман куртки, вытащил кусочек картона с изображением Эвелины и положил его на ладонь. В мою сторону он даже не смотрел, как будто боялся признаться в том, что носит портрет жены у сердца. Эвелина радостно просияла и скользнула ближе, наклонившись к своему портрету.
— Мне приятно, что ты меня помнишь. — Она улыбнулась и с нежностью взглянула в лицо Вацлаву, в надежде хоть на мгновение поймать его невидящий взгляд. — Я люблю тебя и всегда любила. Встреча с тобой — это лучшее, что было в моей жизни. Но ты не должен винить себя в моей гибели. — Она коснулась призрачными пальцами его небритой щеки.
— Я не уберег тебя, — опустив голову, глухо произнес он. — Это из-за меня ты оказалась на улице поздно ночью…
Я с удивлением взглянула на него, услышав английскую речь. Похоже, Вацлав не стремился сохранить тайну беседы, говоря с женой на родном ему языке, а хотел, чтобы мне было понятно ее содержание.
— Ты меня ненавидишь, наверное, — с болью добавил он.
Эвелина пылко возразила.
— Не говори так! Пойми, нельзя жить одним прошлым. Мне не дает покоя, что ты винишь себя в том, что случилось со мной. Ты должен знать, что я благодарна тебе за все. До самого последнего дня я была очень счастлива с тобой. Надеюсь, что ты тоже.
— Очень, — искренне откликнулся Гончий, и его слова эхом прокатились по подземелью.
— И я хочу, чтобы ты был бы так же счастлив без меня.
Когда я повторила ее слова для Вацлава, у меня дрогнул голос. Я ждала, что Вацлав вскричит: «Это невозможно», но он только ниже опустил голову, а потом надтреснутым голосом произнес:
— Я постараюсь.
— Я вижу. И теперь могу быть свободна.
Я повторила эти слова для Вацлава, а Эвелина неожиданно тепло взглянула на меня и прошептала перед тем, как растаять:
— Береги его. Я вижу, он любит тебя. Еще сильнее, чем любил меня когда-то.
А потом моей кожи будто коснулся ветерок, но не привычный морозный, обычно сопровождавший появление призрака, а теплый весенний. На миг меня окутало ароматом ландышей, и я услышала чистый, радостный смех Эвелины. А потом она исчезла.
— Что она говорит? — спросил Вацлав.
— Ничего, — смешалась я. — Она ушла.
— Куда ушла? — Вацлав растерянно моргнул.
— Ты у меня спрашиваешь, куда уходят призраки? — огрызнулась я. — Извини, я вижу их только первый день и еще не успела стать специалистом.
— Спасибо тебе за то, что дала нам поговорить, — неожиданно серьезно сказал Вацлав. — Это очень важно для меня.
— У меня не было выбора, — смутившись, пробормотала я. — В противном случае твоя жена меня в покое бы не оставила.
— У тебя, наверное, масса вопросов? Это долгая история, но я тебе все расскажу, — произнес он с готовностью.
— Не стоит, Эвелина мне уже все рассказала.
Вацлав посмотрел на меня долгим, выжидательным взглядом:
— Теперь ты знаешь мою страшную тайну…
— И теперь ты обязан меня убить и закопать здесь? — нервно отшутилась я.
— Теперь мне стало легче, — просто признался он, и желание язвить дальше у меня совершенно отпало.
Внезапный сквозняк ворвался в зал, воровато подхватил с раскрытой ладони Вацлава кусочек картона с портретом Эвелины и стремительно унес свою добычу в темные лабиринты подземелья.
Я ожидала, что Вацлав бросится вслед за ним, но он тряхнул головой и сказал:
— Эвелина права. Хватит жить прошлым. Как думаешь, — он пристально взглянул на меня, — она больше не вернется?
— Нет, — уверенно ответила я. — Она ушла насовсем.
— Надеюсь, что она обретет покой. Ну что, будем выбираться отсюда? Или ты желаешь меня познакомить с другими своими знакомыми призраками?
Мы вернулись в отель с первыми рассветными лучами солнца, и я сразу же рухнула в постель. Вацлав устроился на кушетке в гостиной. А на закате меня разбудил звонок на мобильный Вацлава. Звонил Адам. К нашему обоюдному удивлению, вампиры сдержали свое обещание помочь Фабиоле, несмотря на мой побег. Прошлой ночью, пока я блуждала по подземельям, вампиры успели подкупить кого надо и организовать следственный эксперимент. Через пару часов Фабиолу повезут к музею, и по дороге в машину с заключенной врежется фургон. Когда охранники очнутся, Фабиола уже будет у нас. Что ж, надеюсь, все так и будет.
Глава 5
ВАМПИРСКИЕ СТРАСТИ
На вкус вампира любовь — это всегда страсть! А значит, всегда — огонь, ярость, мука и боль, доведенная до той точки кипения, когда она становится самым желанным из наслаждений!
Андрей Белянин. Вкус вампира
У нас не принято выказывать страсть, искренность, подлинные чувства. Лишь в редких случаях мы можем проявить восторг, но только на краткий миг, и сами его смущаемся. Мы стыдимся его, как вспышки безумия, и извиняемся за него на следующий день. Его принято считать чем-то ненормальным, а так называемая нормальная жизнь — это серьезное и довольно скучное занятие. Чем она серьезнее и скучнее, тем нормальнее.
Кэтлин Тэссаро. Элегантность
Мы быстро собрались, вышли из отеля и сели в машину. Я думала, что мы сразу отправимся к указанному месту, будучи уверенной в том, что Вацлав сам захочет руководить операцией и держать все под контролем. Однако Гончий повез меня по извилистым улочкам Старого города.
