– Втроем точно не дотянуть, – мертвым голосом сказала Хелен.
– Пусть он вылезет. Я… я поведу.
Марк обернулся.
Что же это, значит, погибать? Не мне судьба
покровительствовала, а мальчику-бастарду? Унесется он сейчас на планёре с
Печальных Островов, а мне расхлебывать?
Марк улыбнулся во всю перемазанную физиономию. Подмигнул, и
страх, что меня бросят, вновь сменился ужасом перед полетом.
– Втроем полетим, Хелен. И не спорь.
Даже не дожидаясь ответа, он полез ко мне, плюхнулся на
колени, заерзал, пытаясь устроиться удобнее.
Ночная Ведьма, летунья Хелен, обреченно посмотрела по
сторонам. Будто надеялась увидеть толпу солдат, что навалятся на хрупкий
планёр, не дадут ему взлететь.
Но никого не было на летной площадке.
– Искупитель… – прошептала она. Глянула на небо. И
решительно полезла на переднее сиденье.
Мы с Марком затихли. Не было все же у нас полной
уверенности, что она смирилась.
Дохнуло холодом. В руках Хелен возник маленький железный
цилиндрик. Она не глядя всадила его в пустующее гнездо на доске с приборами.
Марк обмяк у меня на коленях. Задышал часто, словно до того
от напряжения сдерживал дыхание.
Еще один порыв холода – зашуршала бумага, Хелен прижала к
боковому стеклу несколько листков, щелкнула пружинным зажимом. Произнесла:
– Это смерть. Еще никто с таким грузом до материка не летал.
Даже на «фальконе».
– А ты попробуй, Хелен. Я тебе верю, – без всякой насмешки
сказал Марк.
Что ж, по крайней мере не один помру. Вместе перед
Искупителем встанем, за грехи отчитываться.
Хелен впереди возилась с рычагами. Похоже, все самое
необходимое сделал Марк – ее руки то и дело замирали на полпути.
– Держитесь, – сказала она наконец и дернула что-то на
доске.
Сзади взревело. Я в ужасе обернулся.
– Не бойся, Ильмар, не бойся, это ракетный толкач, чтобы
скорость набрать, без него трудно подняться, – торопливо сказал Марк. – Только
не дергайся, не качай планёр.
Рев нарастал. Сквозь заднее стекло я видел, что из хвоста
планёра вырывается сноп дымного огня. Не загореться бы… но они же все так
летают… наверное, по уму сделано…
Планёр дрогнул и покатился вперед. Очень резко, видно,
колеса на тормозах стояли, а теперь Хелен их отпустила.
– Спаси, Искупитель! – вскрикнула летунья.
Я закрыл глаза и начал молиться Сестре. Кому молился Марк –
не знаю. Может, и никому. Только и ему было страшно: он обхватил меня, зарылся
лицом в грудь.
– Не бойся… – прошептал я, не открывая глаз. Как он
управлять планёром собирался, если так боится? Или притворяется, своим страхом
меня в чувство приводит, чтобы не начал метаться, не сломал хрупкую кабину?
Открыв один глаз, я увидел, как несется навстречу край
обрыва. А еще увидел взмывающие над фортом сигнальные ракеты. Заметили. Поняли.
Только поздно.
Под нами мелькнуло море.
Вот и все…
Или еще нет?
Планёр дрожал, бился в судорогах, сзади ревел «ракетный
толкач», о котором говорил Марк. Неужели та дурацкая бочка с обручами – ракета?
Как в сказке про барона Мюнхгаузена, что на ракете в Китай слетал…
А море неслось под нами и не думало приближаться. Наоборот,
мы поднимались все выше. Хелен застыла впереди мраморным изваянием, руки ее
вцепились в рычаги.
Я открыл второй глаз. Посмотрел на Марка. Тот слабо
улыбнулся. Прошептал – я прочел по губам: «Не бойся».
Ах ты маленький паршивец! Вовсе тебе не страшно, ты меня
успокаиваешь!
– Спасибо, – сказал я, надеясь, что он услышит.
Глава пятая
в которой нам салютует линкор, а мы ему
отвечаем
Ко всему можно привыкнуть.
Даже к тому, что летишь как птица… да нет, быстрее и выше
любой птицы. Я по-прежнему был в испарине, и к горлу подпирал комок, но на
смену паническому оцепенению пришла какая-то бесшабашная болтливость.
– Эй, Ночная Ведьма! А пожрать у тебя ничего не найдется?
На миг Хелен повернула голову, одарила меня ненавидящим,
хоть и удивленным взглядом. Снова уставилась на свои приборы.
Марк заерзал. Крикнул:
– Сбрасывай толкач!
– Ты меня еще рожать поучи, – презрительно откликнулась
летунья. Я подумал, что рожать-то ей вряд ли доводилось, судя по крепкому
животику, и поддержал мальчишку:
– Давай, делай что велят!
На этот раз она ответила:
– Будь ты один – сама бы планёр в воду воткнула. Но
мальчишку я довезу… попробую… молчал бы, душегуб.
– Я честный вор, – обиделся я.
– Сбрасывай толкач! – снова сказал Марк. Он был испуган. –
Хвост подпалим!
Хелен помедлила еще миг. Потом рванула один из рычагов.
Планёр дернулся, рев мигом стих, и я увидел в окно, как падает, кувыркаясь,
дымящийся цилиндр. Вот была здоровая длинная труба, вот он превратился в
карандаш, а вот уже точка несется к волнам, рассыпая искры и оставляя дымную
полосу.
Мне снова стало жутко. Я ощутил высоту.
– Только не паникуй! – Марк говорил слишком громко, еще не
оценив наступившей тишины. Хелен презрительно глянула на меня – и это помогло.
Пацан не боится, женщина не боится, один я трястись буду?
Нет.
Решимости хватило на минуту, в течение которой я разглядывал
светлеющее небо, оранжевую полосу восхода и убеждал себя в надежности планёра.
Потом я почувствовал, как он клюет носом, словно лодка на крутой волне. Хелен
впереди дергала рычаги, мы то заваливались на крыло, то проваливались в
бездонную яму. Море и небо мелькали в окнах, будто решили шутки ради местами
сменяться. Меня бы давно уже стошнило, не будь желудок безнадежно пуст. Я
вцепился в спинку переднего кресла, и тонкое дерево затрещало.
– Утихомирь его! – бросила Хелен. – Быстро!
– Вниз, ведьма! – завопил я. – Са… сажай… я… убью!
Марк впился в меня, попытался придавить к креслу. Какой там…
я толкнул его так, что мальчишка спиной уперся в матерчатый потолок. Дрожащая
под напором ветра ткань захрустела, разрываясь. Марк дико закричал.
Это меня отрезвило. Не то чтобы страх совсем пропал, но на
миг я о нем забыл. Глаза у Марка от ужаса стали круглыми, пальцы закаменели на
моих плечах. Я рывком прижал его к себе, обнял. Холодный ветер хлестал по лицу,
врываясь в кабину.
