Семинар проходил в большом конференц-зале, обычно использующемся для собраний различных деловых компаний. По требованию Карлоса мебель вынесли и заменили матрасами. Участники, явно не слишком хорошо информированные о характере семинара, прибывали в деловой одежде – мужчины в пиджаках и галстуках, женщины в юбках, чулках и туфлях на высоких каблуках. После того, как мы подготовили их для работы с дыханием, многие сняли обувь и все лишние аксессуары.
После вводного расслабления началась работа с дыханием и зазвучала громкая музыка. Очень скоро в комнате зазвучали громкие крики. Это насторожило двух солдат, охранявших вход в отель; в напряженной политической ситуации в Аргентине громкие крики воспринимались как возможное свидетельство неподчинения и бунта. В разгар сеанса солдаты взбежали по лестнице, распахнули дверь и ворвались в комнату с автоматами наготове. Ошеломленные сценой, которую они увидели, солдаты застыли, нацелив автоматы в комнату и пытаясь понять, что происходит.
Карлосу и нашему переводчику понадобилось больше десяти минут, чтобы убедить солдат в безобидности ситуации и отсутствии причины для военного вмешательства. Карлос не переставал напоминать солдатам о большой надписи в вестибюле, сообщавшей о том, что здесь проходит важный научный эксперимент, который проводят два знаменитых американских психолога. После того, как солдаты несколько неохотно покинули необычную сцену, сеанс какое-то время продолжался без помех.
Затем, примерно час спустя, дверь снова распахнулась. На этот раз в комнату вошли двое молодых мужчин в форме официантов, неся в руках подносы с чашками кофе и легкими закусками, как они были приучены делать во время перерывов деловых собраний. Они были так поражены тем, что увидели, что чуть не уронили свои подносы. К этому времени люди лежали на матрасах, некоторые были полуодетыми и многие находились в близком физическом контакте; это была не та сцена, которую официанты привыкли видеть на деловых собраниях.
Сиделки, разумеется, были свидетелями обоих вторжений и переживали разные степени страха и беспокойства во время первого и веселья во время второго. Но проводя группу обмена опытом после сеанса работы с дыханием, мы обнаружили, что дышащие были так глубоко погружены в свой процесс, что никто из них не заметил вокруг ничего необычного.
2. Конкуренция с выставкой доберман-пинчеров
К 1988 г. мы сертифицировали достаточно фасилитаторов, чтобы думать о проведении Холотропного Дыхания в более многочисленных группах. Международная Трансперсональная Конференция, которую мы организовали в Санта Роза, Калифорния, казалось, предоставляла идеальную возможность для того, чтобы посмотреть, как будет выглядеть крупномасштабный семинар по Холотропному Дыханию. Поскольку многие люди, прибывавшие на конференцию, уже имели опыт Холотропного Дыхания на наших практических семинарах и тренингах, мы решили включить в программу предконференционный семинар по Холотропному Дыханию для опытных дышащих. Мы осознавали, что этот семинар привлечет большое число людей и зарезервировали для его проведения Большой Бальный Зал – самое просторное помещение в отеле «Фламинго» в Санта Розе.
За две недели до начала конференции мы обнаружили, что при подготовке к нашему двухдневному предконференционному семинару возникли две тревожные проблемы. Доброволец, вызвавшийся проводить регистрацию участников, не был должным образом информирован и принимал на семинар большое число людей, не имевших предшествующего опыта работы с дыханием. Вдобавок, сотрудник отеля, ответственный за бронирование помещений в отеле, почему-то забыл, что мы заказали Большой Бальный Зал, и отдал его другой группе для проведения выставки доберманов-пинчеров. Когда мы обнаружили, что происходит и прекратили регистрацию, число принятых участников уже достигло 360-ти человек, и мы стояли перед, казалось бы, невыполнимой задачей их размещения в гораздо меньшем зале.
Наутро перед началом семинара нас пробудили от глубокого сна несущиеся из громкоговорителей звуки «Звезднополосатого флага». Полусонная Кристина подошла к окну и выглянула наружу через просвет между шторами; она начала хихикать и позвала Стэна. Из окна комнаты нам открылась сюрреалистическая сцена: вокруг бассейна маршировала длинная вереница доберманов-пинчеров в манишках и галстуках-бабочках. Тренеры гордо шествовали рядом со своими собаками, ведя их на туго натянутых красных поводках; вслед за ними шли помощники, несущие совки на длинных ручках и лопатки; они должны были следить за тем, чтобы все было аккуратно и чисто. Следующие два дня по дороге на семинар и обратно нам приходилось идти осторожно и обходить места, которые пропустили уборщики. Эта сцена у бассейна была комичным и грубым напоминанием о проблеме, с которой мы столкнулись: доберманы-пинчеры узурпировали заказанный нами Большой Бальный Зал, и мы должны были проводить сеанс работы с дыханием с 360 участниками в сравнительно небольшом Радужном Зале.
Когда матрасы разложили на полу помещения, места между ними едва хватало, чтобы фасилитаторы могли подходить к участникам, а участники выходить в туалет. Спасение принесли два неожиданных события, превратившие почти невозможную ситуацию в успех. В числе участников была группа из 55 человек из Японии, которые предпочитали дышать в тесном физическом контакте на расстоянии лишь нескольких сантиметров друг от друга. Вдобавок, руки и ноги всех активных дышащих двигались в совершенной естественной координации, танцуя в воздухе, не касаясь друг друга. Казалось, будто вся группа была единым организмом; это совершенное объединение движений напоминало о том, что мы видели в гигантских стаях птиц или косяках рыб. Благодаря этим двум счастливым обстоятельствам, первый крупный опыт Холотропного Дыхания, казавшийся обреченным на катастрофу и потенциальный провал, закончился полным успехом.
3. Культурно-обусловленные вызовы для фасилитаторов Холотропного Дыхания
Принимая приглашения от отдельных лиц и групп проводить семинары работы с дыханием в разных странах мира, мы временами сталкивались со специфическими проблемами, связанными с историей, культурой и обычаями мест, которые мы посещали. Ни одна из них не была настолько серьезной, чтобы делать проведение семинара невозможным, но порой они бывали для нас большой неожиданностью и требовали особых усилий или приспособления.
В 1984 г. мы поехали в Индию по приглашению Совета индийско-американской дружбы, чтобы читать лекции и проводить практические семинары в Мумбае (Бомбее), Дилли (Нью-Дели), Колкате (Калькутте) и Ченаи (Мадрасе). Значительное количество участников составляли индийские специалисты, психиатры и психологи. К нашему удивлению, поначалу они, казалось, демонстрировали даже более резкую критическую позицию и большее сопротивление по отношению к трансперсональной психологии и новой парадигме, чем западные академические ученые.
Они испытывали глубокое влияние материалистической философии западной науки и считали бихевиоризм и фрейдовский психоанализ самыми лучшими, научно обоснованными подходами к пониманию человеческой психики. В то же самое время они были склонны отбрасывать – по крайней мере, в профессиональных дискуссиях со своими коллегами – свои собственные культурные традиции как примитивные и ненаучные продукты суеверия и магического мышления. Однако, когда мы делились с ними научными данными современных исследований сознания, поддерживающими трансперсональную точку зрения, они, казалось, испытывали огромное облегчение. Для них было откровением, что в западном научном сообществе есть люди, говорящие о совместимости науки и духовности. Было очевидно, что они были неспособны отвергнуть индийские духовные философии и собственную культурную традицию без глубокого внутреннего конфликта.
