На XVI-й Международной Трансперсональной Конференции, проходившей в июне 2004 г. в Палм Спрингс, Калифорния, акушерка из Австралии Мэриан Вобке представила статью, описывающую ее переживания в нашем тренинге по Холотропному Дыханию, которые во многом похожи на переживания Эдны. В своих сеансах Мэриан переживала травматические события из жизни своей матери и прабабушки, которые она позднее смогла подтвердить. В этом случае ее предками были австралийские аборигены – народ, чья трагическая история подобна истории коренных американцев. Мэриан, которая с тех пор закончила курс обучения и стала сертифицированным практиком Холотропного Дыхания в Австралии, разрешила нам включить ее рассказ в эту книгу.
Возвращение памяти украденных поколений: история Мэриан
В мой тринадцатый день рождения родители рассказали мне, что они меня удочерили. Однако, когда я поделилась этой информацией в школе, меня стали дразнить и стыдить, так что я больше никогда не упоминала этот факт. Казалось, этот вопрос не имел никакого значения для моей жизни, хотя меня озадачивали сновидения и кошмары, а позднее, в юности – переживания в экспериментах с галлюциногенными грибами и ЛСД – где всегда фигурировали аборигены.
Лишь в тридцать лет, когда я только что закончила акушерскую подготовку в базовом госпитале в Тувумба, у меня появилась причина снова задуматься о том, что я была приемным ребенком. В апреле 1991 г., в первый день моей работы в родильном отделении, первой роженицей, которой я помогала, была традиционная аборигенка из районного городка в юго-восточном Квинсленде; ее изнасиловал сын местного высокопоставленного чиновника, что привело к беременности. Никаких обвинений выдвинуто не было, и в направлении высказывались сомнения в том, что беременность была результатом изнасилования; это освобождало персонал от всякой ответственности за обеспечение особо внимательного ухода в данной ситуации.
Я была начинающей акушеркой, полной энтузиазма и желания помогать этой женщине, но не имевшей никакого культурного образования или знания для этой работы. В своей решимости доказать клиентке свою компетентность и полезность, я неоднократно вторгалась в ее пространство. Ничего не зная о традиционных культурных обычаях, я настойчиво пыталась смотреть ей в глаза и говорить, что ей необходимо подчиниться неумолимой серии диагностических процедур, чтобы выяснить, все ли в порядке с ней самой и плодом. Чтобы защититься, женщина скорчивалась спиной ко мне, показывая свое недоверие, и отворачиваясь, закрывала нос и лицо руками. Позднее кто-то из персонала сказал мне, что ее тошнило от моего запаха мыла и духов. В отчаянии и растерянности, после бесплодных попыток заручиться поддержкой и руководством опытного персонала, я, в конце концов, реагировала на ситуацию интуитивно. Я отошла, присела на корточки на почтительном расстоянии от роженицы, и отказалась от своих полномочий; тем самым, я предоставила ей право молча рожать без моего вмешательства.
Этот опыт родов туземной женщины, кончившийся тем, что она оставила ребенка, оказал на меня глубокое воздействие, изменившее мою жизнь. Ребенок оставался в яслях в течение трех недель, пока сотрудники Семейной Службы искали бесследно исчезнувшую мать. Ребенок глубоко трогал и странно привлекал меня. Я объясняла свою реакцию тем, что наблюдение родов пробудило мои материнские инстинкты. Тем не менее меня поражала глубина моей эмоциональной реакции. По совпадению, я дежурила в яслях три недели спустя, в тот день, когда в наше отделение явились три бабушки-старейшины из общины той туземной женщины, чтобы потребовать новорожденную девочку. Я сама отдала им ребенка. Это вызвало у меня глубокую грусть, ставшую предвестником моего личного путешествия в мое родовое наследие.
Именно этот опыт в качестве начинающей акушерки заставил меня снова задуматься о том, что я была приемным ребенком. Мои родители больше никогда об этом не говорили, так что мне не хотелось обращаться к ним со своими вопросами. Вместо этого я обратилась по почте в Семейную Службу с просьбой ответить на возникающие у меня вопросы, касающиеся моей личности. Тем не менее я испытала шок, когда получила по почте краткое резюме, подтверждавшее мой статус приемного ребенка. В свидетельстве о рождении были указаны имя и возраст моей матери на момент моего рождения, а также имена, которые она мне дала. Кроме того, там была книга под названием «Больше никаких тайн». Но еще оставалось множество тайн, и в последующие десять лет бывали моменты, когда я почти отказывалась от мысли когда либо раскрыть тайну своего прошлого. Было так много разочарований, так много бесплодных поисков.
Мой поиск получил новый толчок, когда я познакомилась с Мэри Мадден – терапевтом, которая обучалась у Станислава и Кристины Гроф в США и была сертифицированным практиком Холотропного Дыхания. Мэри и, позднее, Тэв Спаркс (Руководитель Трансперсонального Тренинга Грофа), стали главными фасилитаторами в моих сеансах Холотропного Дыхания и моими близкими подругами. При их поддержке я пустилась в волнующее путешествие самоисследования, в ходе которого у меня было много трудных переживаний в обоих холотропных сеансах, в сновидениях и в повседневной жизни.
У меня возникали воспоминания о том, что в детстве меня неоднократно подвергал сексуальному оскорблению и жестоко насиловал мужчина, говоривший только по-итальянски и не знавший английского. Меня беспокоило то, что я не могла связать эти переживания с конкретными событиями своей предшествующей жизни. У меня начались мигрени, которые, казалось, имели какое-то отношение к моему травматическому рождению с использованием акушерских щипцов. В разные времена у меня на лбу и на теле сами собой появлялись кровоподтеки, похожие на отметины, остававшиеся у детей от щипцов в многочисленных случаях родовспоможения, свидетелем которых я была. Я отчаянно пыталась вспомнить, происходило ли все это в действительности; быть может, я вытеснила это из сознания.
На этом трудном этапе моего самоисследования я отдалилась от своего партнера, от семьи и друзей. Я была растерянной и дезориентированной. Казалось, я временно утратила все точки отсчета и волю к жизни. Вспоминая об этом, я благодарна за постоянную любящую поддержку со стороны Мэри Мадден и Тав Спаркс, а также сообщества Холотропного Дыхания и семьи, позволившую мне пережить этот кризис. Я убеждена, что без нее я бы покончила с собой.
Хотя до этого у меня была очень ограниченная связь с сообществом коренных жителей, во многих из моих внутренних переживаний фигурировали туземные люди и темы. Некоторые из этих переживаний возникали во время сеансов работы с дыханием, другие появлялись спонтанно в сновидениях и в повседневной жизни. Я с необычайной ясностью и яркостью видела, как ко мне приходят бабушки-старейшины аборигенов, делятся со мной своим знанием и показывают мне практики, значительно повышающие мои способности как акушерки. Это вдохновило меня на организацию совместной, частично финансируемой государством первой в Квинсленде независимой программы акушерства.
Однако в течение всего этого времени мне не везло в поисках моей биологической матери. Я продолжала тщательно документировать свои переживания в дневниках и обильно зарисовывать сцены, которые меня преследовали. Результатом стала серия пастельных рисунков, подтверждающих и иллюстрирующих мой бурный внутренний процесс. В 1995 г. у меня был первый прорыв, когда Служба Пропавших Людей Армии Спасения обнаружила мою бабушку и дядей по материнской линии, живших в Сиднее, а потом и мою биологическую мать, которая жила в Новой Зеландии. Однако мои родственники отказывались иметь со мной какое-либо дело, и это было ужасно.
