Он постоянно говорил, что искусство дрессировки заключается в искусстве внушить животному страх. Впоследствии один из его помощников рассказывал мне про него всякие мерзости. Однажды в Лос-Анджелесе им пришлось месяц пробыть без дела, и капитан Робертс вбил себе в голову, что заставит собаку балансировать серебряным долларом на горлышке бутылки из-под шампанского. Как вы полагаете, можно лаской заставить собаку проделывать это? Помощник его рассказывал, что он извел столько же палок, сколько собак, а собак он забил шесть штук. Он покупал их на рынке за гроши; и когда одна собака околевала, следующая уже была наготове и ждала своей очереди. На седьмой собаке фокус удался. Уверяю вас, собака балансировала серебряным долларом на горлышке бутылки из-под шампанского. И через неделю после первого представления эта собака околела от последствий дрессировки.
Я был еще мальчиком, когда к нам приезжал один англичанин. Его труппа состояла из пони, обезьян и собак. Он кусал обезьянам уши, и во время представлений ему достаточно было сделать движение — они сразу успокаивались и выполняли свой номер. У него был шимпанзе — сокровище. Вы не успевали сосчитать до четырех, а он уже четыре раза подряд перекувырнулся на спине скачущего пони. Так вот, этот шимпанзе два раза в неделю получал основательную трепку. Иногда эта трепка была слишком основательной, и шимпанзе лежал после нее совершенно больной. Но хозяин справился с этой задачей. Он перед началом каждого выступления бил обезьяну слегка, так, чтобы она не забывала «вкус» палки. Это помогало, хотя иногда обезьяне казалось легче получить трепку, чем выступить на сцене.
Как раз в этот день Гаррис Коллинз дал одному укротителю львов весьма ценный совет. Человек этот временно не имел ангажемента, и его львы жили в Сидеруайльде. Номер этих львов производил всегда потрясающее впечатление. Они рычали и скакали вокруг маленькой, тоненькой женщины, и казалось — вот-вот разорвут ее на куски, а она, с одним лишь хлыстиком в руках, мужественно укрощала их.
— Горе в том, что они слишком к этому привыкли, — жаловался укротитель. — Айседоре не удается раздразнить их. Они внимания на нее не обращают.
— Я знаю их, — кивнул головой Коллинз. — Они здорово постарели, да и дух у них сломлен. Возьмем старика Сарка. Ему в уши выпалили столько холостых зарядов, что он теперь глух как пень. А Селим — он потерял все свои зубы. Португалец, укрощавший его для цирка Барнума и Бэйли, устроил ему это. Вы слыхали об этой истории?
— Я часто думаю об этом, — покачал головой дрессировщик. — Вот была-то, верно, катавасия.
— Да, немалая. Португалец пустил в ход железный прут. Селим был не в настроении и собирался дать ему лапой. Он только открыл пасть, чтобы зарычать, как тот сунул ему в зубы железный прут. Он сам рассказывал мне об этом. Зубы Селима посыпались на пол, как костяшки домино. Но португалец не должен был этого делать. Нельзя разрушать чужую собственность. Недаром они его потом за это укокошили.
— Так-то так, но они все трое сейчас не много стоят, — сказал их хозяин. — Они ни за что не хотят рычать и прыгать вокруг Айседоры в конце представления, а в этом-то и была вся соль. Это делалось под занавес и всегда производило большое впечатление. Скажите, что же мне с ними делать? Покончить с этим номером? Или достать парочку молодых львов?
— Айседоре безопаснее иметь дело со старыми львами, — сказал Коллинз.
— Слишком уже безопасно, — возразил супруг Айседоры. — Конечно, с молодыми львами вся работа и ответственность ложатся на меня. Но нам ведь приходится зарабатывать на жизнь, ничего с этим не поделаешь.
Гаррис Коллинз покачал головой.
— Что вы об этом думаете? Вам ничего не приходит в голову? — живо спросил дрессировщик.
— Судя по тому, как они привыкли к неволе, они проживут еще очень долго, — развивал свою мысль Коллинз. — Когда вы тратите деньги на покупку молодых львов, вы всегда рискуете: вдруг они у вас околеют. И очень возможно, что готовый уже номер сорвется. Все, что вам остается, — это воспользоваться моим советом… — Бог дрессировки остановился, и тот открыл уже рот, чтобы сказать… — …который обойдется вам, — подумав, продолжал Коллинз, — скажем, триста долларов.
— Только за совет? — быстро спросил укротитель.
— Гарантирующий успех дела. Сколько бы вам обошлась покупка новых львов? Здесь же вы получаете все, что вам надо, за триста долларов. Совет мой прост. Я могу высказать его в двух словах, причем каждое слово обойдется вам по сто пятьдесят долларов.
— Вы больно круто забрали, — возразил дрессировщик. — Мне ведь жить надо.
— И мне тоже, — уверил его Коллинз. — Поэтому я здесь и нахожусь. Я специалист, и вам приходится оплачивать совет специалиста. Это так просто, что вы на месте подскочите, когда я вам скажу, в чем дело. Между нами, я никак не пойму, как это случилось, что вы сами этого не знаете?
— А если ваше средство не подействует? — последовал вопрос.
— Если мое средство не подействует, вы не платите, вот и все.
— Я согласен, выкладывайте, — сдался укротитель.
— Электризуйте клетку, — сказал Коллинз.
Укротитель не сразу понял, затем лицо его прояснилось.
— Вы хотите сказать?..
— Вот именно, — кивнул головой Коллинз. — Умнее вы ничего не придумаете. Вы прекраснейшим образом можете установить сухие элементы под клеткой. Айседоре останется только нажать кнопку, когда все будет готово. Если ваши львы не закричат и не запрыгают словно бешеные, как только ток ударит им в лапы, вы можете оставить себе ваши деньги, и я вам сам приплачу столько же. Я знаю, что говорю. Я видел, как применялся этот способ, и он всегда действовал без сбоя. Получается так, словно они пляшут на раскаленной докрасна печке. Они подскакивают в воздухе, и стоит им коснуться пола клетки, как ток снова бьет их по лапам. Но вам придется давать ток постепенно, — предупреждал Коллинз. — Я покажу вам, как это делается. Сначала включается слабый элемент, а затем ток постепенно усиливается к окончанию номера. К этому они никогда не привыкнут. Они до последнего дня будут плясать так же усердно, как и в первый раз… Ну-с, что вы об этом думаете?
— Вы правы, совет стоит трехсот долларов, — согласился дрессировщик. — Хотел бы и я так легко зарабатывать деньги.
Глава XXIX
— Очевидно, мне придется с ним расстаться, — заявил как-то Коллинз в разговоре с Джонни. — Дель Map, конечно, не мог ошибаться, называя эту собаку сокровищем, но я никак не могу понять, в чем тут дело.
Эти слова были сказаны после жестокой схватки между Майклом и Коллинзом. Все более угрюмый и задумчивый, Майкл становился день ото дня сварливее и без малейшего повода напал на ненавистного ему человека; но ему, как и прежде, не удалось вцепиться в него зубами, и он только сам получил несколько сильных ударов под нижнюю челюсть.
— Этот пес вроде золотоносной жилы, — размышлял вслух Коллинз. — Но пусть меня повесят, если я знаю, как подступиться к нему. Да помимо того, он, что ни день, становится все злее. Поглядите-ка на него. За что он на меня набросился? Я с ним не был жесток.
