Этот Квэк и втащил Майкла через иллюминатор в каюту Дэга Доутри и ожидал теперь прихода хозяина через дверь. Быстро оглядев каюту, обнюхав койку и все под койкой, Майкл увидел, что Джерри здесь нет, и обратил свое внимание на Квэка.
Квэк старался быть любезным. Он издал какое-то кудахтанье, выражавшее, по его мнению, дружеский привет, но Майкл зарычал на чернокожего, который посмел прикоснуться к нему своими руками — осквернить его, согласно внушенным ему понятиям. Мало того, чернокожий смеет заигрывать с ним, привыкшим общаться только с белыми богами.
На этот решительный отказ Квэк ответил глупым хихиканьем и двинулся к двери, чтобы быть наготове открыть ее при звуке шагов своего господина. Но едва он приподнял ногу, как Майкл кинулся на него. Квэк немедленно поставил ногу на место, и Майкл успокоился, но не сводил с него глаз. Что он знал об этом странном негре, кроме того, что он негр и что в отсутствие белого хозяина за черными должен быть надзор? Квэк попытался медленно скользнуть ногой к двери, но Майклу этот трюк был знаком, и он, ощетинившись, заворчал.
На этом Доутри и застал их при входе и, любуясь Майклом при ярком свете электричества, сразу оценил положение.
— Квэк, сделай шаг вперед, — приказал он, чтобы проверить себя.
Опасливый взгляд, брошенный Квэком на Майкла, был достаточно убедителен, но баталер настаивал на своем. Квэк тихонько повиновался, но едва он двинул ногой, как Майкл бросился к нему. Нога застыла в воздухе, и Майкл угрожающе прошелся вокруг него.
— Да ты прирос к полу, что ли? — усмехнулся Доутри. — Честное слово, этот пес натаскан на чернокожих, вот славный охотник за неграми. Эй, Квэк, достань мне две бутылки пива со льда, — приказал он с самым решительным видом.
Квэк умоляюще посмотрел на него, но не двинулся с места. Он не двинулся и при более резком приказании хозяина.
— Черт возьми! — вскипел баталер. — Если твой сейчас же не принесет пива, я закачу твои восемь вахт подряд. Если твой сейчас же не послушается, я отправлю твой гулять остров Короля Вильгельма.
— Мой не может, — робко пробормотал Квэк. — Глаза собака так много глядит. Мой не любит, когда собака кусает.
— Твой боится собака? — спросил Доутри.
— Честное слово, мой очень боится собака.
Дэг Доутри был в восторге. И так как после прогулки им овладела сильная жажда, то он положил конец этой игре.
— Эй, песик, — обратился он к Майклу. — Этот парень хороший. Понял? Очень хороший.
Майкл помахал хвостом и опустил уши, что у него означало старание понять. Когда Доутри похлопал Квэка по плечу, Майкл тоже подошел к нему и обнюхал ноги, пригвожденные от страха к полу.
— Ступай, — велел Доутри. — Не торопись, — предупредил он, хотя в этом уже не было никакой необходимости.
Майкл ощетинился, но дал Квэку сделать первый робкий шаг. На втором он, чтобы проверить себя, посмотрел на баталера.
— Все в порядке, — успокоил его тот. — Парень принадлежит мне. Он хороший, право, хороший.
Глаза Майкла улыбнулись, и он небрежно отошел осмотреть стоящий на полу открытый ящик, в котором лежали черепаховые пластинки, напильники и наждачная бумага.
— А теперь, — торжественно пробормотал баталер, когда с бутылкой в руке откинулся на своем кресле, в то время как Квэк на коленях расшнуровывал его башмаки, — теперь все дело в том, чтобы найти для тебя, песик, имя, соответствующее твоему воспитанию и делающее честь моей изобретательности.
Глава IV
Ирландские терьеры по достижении зрелого возраста отличаются не только храбростью, преданностью и привязчивостью, но необычайным хладнокровием, сдержанностью и самообладанием. Их не легко вывести из равновесия; они узнают голос своего хозяина и слушаются его в самый разгар драки и никогда не впадают в истерическое состояние, свойственное, скажем, фокстерьерам.
Майкл, лишенный всякой истеричности, по своему характеру и темпераменту был гораздо вспыльчивее Джерри, а их родители, по сравнению с последним, были просто-напросто смиренными старыми псами. Взрослый Майкл оказался гораздо игривее взрослого Джерри. Его кипучей энергии было достаточно любого повода для игры, и он так разыгрывался, что мог надоесть любому щенку. Короче говоря, Майкл был душа-парень.
Слово «душа» сказано здесь вполне сознательно. Если человеческая душа состоит из чуткости, восприимчивости, чувства своей личности и общей сознательности, то этими неуловимыми свойствами Майкл обладал вполне. Его душе были присущи те же чувства, что и душе человека, может быть, чуть в меньшей степени. Ему были знакомы и любовь, и тоска, и радость, и гнев, и гордость, чувство собственного достоинства и юмор. Основными качествами человеческой души являются память, воля и сознание, — и Майкл обладал памятью, волей и сознанием.
Как и человек, Майкл с помощью своих пяти чувств познавал внешний мир. Как и в человеческой душе, результатом этого познания являлись ощущения. Как и в человеческой душе, эти ощущения порождали эмоции. Далее, он, как и человек, мог понимать и понимал многое, что в его мозгу складывалось как определенное понятие, — о, конечно, эти понятия не походили на глубокие и отвлеченные понятия людей, но все же это были своеобразные понятия.
Может быть, чтобы не оскорблять человека сравнением тончайших свойств его природы с переживаниями собаки, следовало бы признать, что ощущения Майкла не так остры и что, например, укол в лапу собаки менее чувствителен, чем укол в ладонь человека. Итак, мы допускаем, что мысль зарождается в мозгу собаки далеко не с той ясностью и определенностью, с какой она зарождается в человеческом мозгу. Далее, мы допускаем, что никогда, даже через миллион лет, Майкл не смог бы доказать какого-нибудь положения Эвклида
[38]
или решить квадратное уравнение. Но все же он твердо знал, что три кости — это больше, чем две, и что десять собак более опасный противник, чем две собаки.
Одно мы должны признать, что Майкл мог любить так же самоотверженно и беззаветно, безумно и бескорыстно, как любит человек. Он любил так не потому, что был Майклом, а потому, что был собакой.
Майкл любил капитана Келлара больше, чем себя самого. Как и Джерри за своего шкипера, он не задумался бы пожертвовать своей жизнью за капитана Келлара. И теперь, когда капитан Келлар, Мериндж и Соломоновы острова перешли в неизбежное ничто, ему было суждено полюбить той же беззаветной любовью шестиквартового баталера с его умением подходить к собакам и очаровывающим причмокиванием. Квэк? Квэк — это другое дело, Квэк — чернокожий. Квэка он воспринял как часть окружающей обстановки, как вещь Дэга Доутри.
Он не называл своего нового бога Дэгом Доутри. Квэк звал его «господином», но Майкл слышал, как негры называли так и других белых людей. Многие негры называли капитана Келлара «господином». Капитан Дункан называл баталера баталером. Майкл слышал, как капитан, офицеры и все пассажиры звали его так; и потому для Майкла имя его бога было «баталер», и все время, что он его знал и думал о нем, он считал его баталером.
