e. После выпивки на работе русского человека неизменно начинает тянуть на продолжение банкета и всевозможные подвиги: забуриться в соседний бар, убежать на дискотеку, снять мужика и отправиться с ним кататься по ночному городу или отправиться в ресторан. Но на любые взбрыки можно найти и карательные меры. Такими мерами стала система штрафов, введенная в папашкином клубе.
Штрафы
Девочка должна возвращаться домой с работы не позже, чем через час после ее окончания. Исполнение этого правила проверяется менеджерами и лично начальником. Ночуешь в другом месте или опоздала на минуту – приноси завтра 300 долларов, извинись и от тебя отвяжутся. Откажешься – уедешь домой.
Встреча с мужчиной вне клуба – та же сумма, те же условия.
Подозрение на то, что девочка занимается проституцией (заметьте – только подозрение, речь не идет ни о каких доказательствах) – 500 долларов.
Я уже говорила, что после работы каждый расслаблялся как мог, и многие отправлялись в бар или на дискотеку потанцевать и выпить чего-нибудь вкусненького. Так вот, нахождение в чужом клубе приравнивалось к подработке в нем (согласно нашему контракту, мы были обязаны работать только в клубе, найденном для нас фирмой-нанимателем) – 300 долларов, те же условия.
Расписка
Нет ничего удивительного, что, попав в «пьяный» клуб, мы и сами должны были сделаться добросовестными пьяницами и образцовыми забулдыгами. Перед отправкой в Японию отбирающий нас на кастинге Папа-сан спросил, употребляем ли мы алкоголь?
Но кто же его не употребляет? Чуть-чуть, рюмочку сладенького ликера, бокал шампанского на Новый Год, банку джин-тоника с друзьями.
– В клубе нужно немножко пить, – пояснил Папа-сан.
К сожалению никто из наших не догадался спросить, что означает таинственное «немножко». И вот теперь мы попались.
Хуже всего, что еще в Питере меня попросили подписаться в бумаге, где говорилось, что мол, я, такая-то и такая-то, буду работать в Японии в городе Токусима, по такому-то адресу, проживание в отдельных комнатах. Работа в ночном клубе «Кремлин», где практикуется алкогольная консумация. Число и подпись.
Дура была, что согласилась подписать эту филькину грамоту. И вот теперь на первом же собрании клуба и представителей фирмы-нанимателя
[22]
японцы сунули мне под нос мою же подпись.
– Подписывались, так теперь извольте пить, – ехидно сообщил украинец-переводчик.
Меня затрясло.
Сама я, по ироничному выражению моего брата, не пью, а только губы мажу. В нашей группе есть девушка с одной почкой, в чем душа держится непонятно. Другой всего девятнадцать лет, ребенок – ей в куклы играть, а не водяру глушить.
Итак, дилемма. Остаться в клубе на предъявленных условиях значит загубить здоровье, уехать – потерять деньги и, возможно, шанс когда-либо вернуться сюда вновь на заработки.
Неожиданно мое внимание привлекла строчка сулившая мне, а значит и всем в нашей группе проживание в отдельных комнатках. Земля в Японии буквально на вес золота, метра лишнего нет, а тут письменное обещание каждой из нас по комнате! Должно сработать.
– Это ваша подпись?! – продолжал орать украинец. – Если ваша, то обязаны пить и нечего тут ваньку валять!
– Да, это моя подпись, – кивнула я и повторила тоже самое на японском. – Но я тут подписывалась не только на алкогольную консумацию, но и на то, что мы будем жить в отдельных комнатах. Если нужно выполнить первое условие, выполняйте и вы второе.
После такой отповеди японцы повскакали со своих мест, требуя от переводчика чтобы он объяснил, что на самом деле написано в бумаге.
– Здесь имелось в виду, что вы будете жить в отдельных отсеках на верхнем или нижнем ярусах, – лепетал украинец, уже понимая свой промах. Сто против одного – эту бумаженцию составлял он.
– Здесь черным по белому написано «в комнатах»! – ткнула я в документ. Хотите чтобы мы пили – предоставляйте каждой по комнате.
На этом заседание закончилось. В клубе сохранилась алкогольная консумация, но нашу группу это уже не касалось. Мы пили, что хотели. То есть ни что хотели, конечно, а либо воду со льдом и кусочком лимона либо разбавленное водой пиво, уверяя при этом клиентов, что они платят за настоящий алкоголь.
Разумеется все время пить воду из-под крана мы не могли, иногда хотелось расслабиться в приятной компании. К слову сказать, за стаканчиком приятного джин-тоника и время проходит быстрее. Поэтому мы договорились с нашим бой-санчиком об особых жестах, которыми будем заказывать себе стопроцентный алкоголь. И время от времени пользовались этим.
Кремлевские жители
Клуб, в котором нам предстояло работать носил звучное имя «Кремлин», то бишь «Кремль», но японцы часто искажали название, превращая его в ужасное «Кремурин».
Приятно будет наверное на старости лет рассказывать внукам, как зажигала некогда в «Кремле». Но это так – лирика.
Даром что «Кремль», клубешник оказался крошечным, но вполне приличным. По потолку тянулся синий лоскут неба с мигающими звездочками, как на упаковке «Милки Вэй». На небольшой сцене возвышался пилон. Правда, сначала хозяин просчитался и заказал его толстым, словно колонна, но потом все встало на свои места, серебряный шест занял почетное место в центре сцены и жизнь закрутилась вокруг него с невиданной доселе скоростью.
Шел второй месяц работы, вернее, тоскливого пребывания за границей. Дело в том, что по какой-то странной прихоти судьбы наши документы были оформлены в рекордные сроки и мы приехали за целый месяц до открытия клуба. Поэтому Папа-сан поместил нас в нижнем клубе и мы целый месяц были вынуждены приходить на работу, переодеваться, краситься, прибирать помещение, после чего сиднем сидели в гримерке, не смея нос высунуть в зал, пока официанты не звали нас на сцену подтанцовывать. Танцы эти были не нужны ни клиентам клуба, ни нам самим. Мы выходили на сцену по двое и переминались с ноги на ногу по пятнадцать минут. Папа-сан выдумал это правило для того, чтобы мы не спали в гримерке и, по возможности, не толстели.
Голодные, сходящие с ума от скуки, мы проклинали эту, с позволения сказать, работу, не дающую ни денег, ни впечатлений.
И вот, наконец, наш клуб с танцами, клиентами и новыми возможностями открылся.
