FDA, которое поддерживало множество организаций, в том числе Американская академия педиатрии и Американское общество клинического питания, само по себе обладало сильной позицией
[349]
. Его комиссар Александр Шмидт выступил с докладом на семидесяти двух страницах, где представил обзор всех действий, которые FDA предпринимало против производителей БАДов в период с 1960 по 1962 год, и указал (это заявление актуально и сегодня): «Многие упускают из виду, что как нет достаточных доказательств вреда от приема больших доз водорастворимых витаминов, так нет и информации, подтверждающей, что их чрезмерное употребление абсолютно безопасно»
[350]
.
В защиту FDA также выступила Сидни Вольф, доктор медицинских наук, которая создала отдел здравоохранения в обществе защиты прав потребителей Ральфа Нейдера. «Производство добавок относится к фармацевтической промышленности, — заявила она. — Разница между большими дозами витаминов и безрецептурными лекарственными препаратами, насколько я понимаю, несущественна»
[351]
.
Юрист организации Нейдера, Анита Джонсон, пришла к такому же заключению. «Все наши знания о возможных опасностях окружающей среды говорят нам, что вы не можете считать какой-то продукт безопасным до тех пор, пока он не протестирован», — объявила она, подчеркнув, что если данная поправка будет принята, то она уничтожит все возможности FDA по регулированию рынка добавок. Джонсон также указала на еще один очень важный момент, который повлечет за собой принятие поправки: она будет действовать не только в отношении витаминов и минералов, но и «всех специальных диетических продуктов и всех ингредиентов, входящих в их состав».
Наиболее запоминающейся, безусловно, стала презентация Марши Коэн
[352]
, адвоката от Союза потребителей, некоммерческой организации, проводившей независимые исследования потребительских товаров.
«Почему рынок витаминов и минеральных добавок должен контролироваться? У меня есть небольшой наглядный аргумент в пользу подобного регулирования. — С этими словами она достала и разложила на столе восемь дынь. — Защитить человека от передозировки какого-либо витамина или минерала, содержащегося в натуральной пище, поможет ограниченный объем желудка. Например, вам нужно съесть вот эти восемь дынь, которые являются прекрасным источником витамина С, для того чтобы получить примерно тысячу миллиграммов этого витамина. Но вот эти две маленькие таблетки содержат такое же количество… И если вы примете данную поправку, то уже не две, а одна таблетка может содержать такую же дозу, как восемь дынь, или эта доза может стать в два, три или даже в двадцать раз больше. И у вас не будет никакого защитного механизма наподобие чувства сытости, чтобы оградить вас от передозировки».
Но как бы зрелищно ни было это выступление, речь Проксмайра все же оказалась более эффектной
[353]
. Он отметил, что РНП с момента своего первого утверждения менялись и обновлялись множество раз и что было множество специалистов по питанию, которые считали, что они слишком занижены. Как промышленность может удовлетворять всем требованиям FDA, если представления о том, что допустимо, постоянно меняются? Он также указал, что если витамины будут регулироваться наподобие лекарственных препаратов, то это откроет FDA двери для установления лимитов на любые продукты питания и их ингредиенты, которые могут быть токсичны в высоких дозировках, а под эту категорию можно подвести и соль, и кофе, и даже воду.
Пожалуй, самым весомым аргументом Проксмайра был сам способ, которым он поставил вопрос о регулировании БАДов. «Что FDA хочет сделать? Поместить мнение своих ортодоксальных диетологов в таблетки и спустить их вниз с горы Синай, чтобы они использовались для регулирования прав миллионов американцев, которые считают, что их питание скудно и им необходимо дополнительно принимать витамины и минералы, — сказал он. — Настоящей проблемой является то, что FDA, похоже, собирается изображать из себя Бога»
[354]
.
Другими словами, его аргументация не касалась безопасности. И речь не шла об эффективности. Он говорил о том, что играющие не по правилам дремучие бюрократы пытаются ограничить свободу американцев в принятии решений о собственном здоровье. Этот аргумент — что доступ к витаминам является вопросом личной свободы — был блестящим тактическим ходом, который и определил дальнейший ход дискуссии о пищевых добавках.
Поправка Проксмайра к закону о здравоохранении была принята 23 апреля 1976 года
[355]
. За проголосовал 81 человек, против — 10. Эта поправка в силе и на сегодняшний день и запрещает FDA устанавливать какие-либо нормы в производстве пищевых добавок, классифицировать их в качестве лекарственных средств или требовать, чтобы они содержали только полезные ингредиенты. Также она запрещает FDA устанавливать лимиты на количество или комбинации различных витаминов, минералов или любых других компонентов, которые могут содержаться в добавках, до тех пор, пока FDA не сможет доказать, что формула добавки была небезопасной (а это случается обычно уже после того, как продукт ушел с рынка), что свидетельствует о чрезвычайно сильном изменении представлений об ответственности
[356]
. Таким образом, поправка Проксмайра сделала коммерциализацию таких продуктов, как моя крушиновая облепиха и невероятное множество других доступных сегодня БАДов, на один шаг ближе.
Александр Шмидт назвал поправку Проксмайра «мечтой шарлатана»
[357]
. Индустрия же БАДов, со своей стороны, расценивала такой поворот событий «жизненно важным для сохранения производства». «Без этой поправки FDA попросту раздавило бы нас»
[358]
, — утверждали производители. Независимо от того, чью точку зрения принимаете вы (или даже считаете верными обе), ясно одно: принятие поправки Проксмайра — это событие, когда Конгресс впервые внес изменения в Федеральный закон о продовольственных товарах, медикаментозных формах и косметических товарах от 1938 года, которые уменьшили полномочия FDA
[359]
. А благодаря растущему влиянию индустрии БАДов вряд ли это произошло в последний раз.
