Он не принял это сообщение всерьез, решил, что это – очередная историческая легенда. Но потом из других источников узнал, что в жизни императора Септимия Севера была странная полоса, длившаяся несколько лет. Эти несколько лет Септимий Север был блестящим, удачливым полководцем и политиком, окруженным преданными ему сторонниками. А затем… затем его словно подменили, удача покинула императора, бывшие сторонники ополчились на него.
После этого он с интересом искал упоминания о карфагенском флаконе в других источниках – и нашел их.
Этот флакон упоминался в античных рукописях и средневековых манускриптах. Иногда он исчезал на десятки или даже сотни лет – но потом снова всплывал.
Самым же удивительным днем в его жизни был тот день, когда он узнал, что древний карфагенский культ Богини Матери все еще жив, у него есть преданные последователи, точнее – последовательницы, и они хранят священный флакон…
После этого его жизнь приобрела смысл. Он понял, что должен завладеть этим флаконом.
Многие годы он потратил на поиски и сбор информации и вот теперь как никогда близок к главной цели своей жизни.
Вера Ведерникова в больнице у тетки – значит, ему нужно ехать в больницу…
В больнице Вера долго провозилась, оформляя документы, а когда прибежала в реанимацию, то сестра только замахала на нее руками – тетю как раз осматривает профессор, посторонних не пускают.
– Но хоть могу я узнать, как она? – взмолилась Вера.
– Тише! – Из дверей палаты выглянул врач, посмотрел хмуро. – Не надо шуметь, вы мешаете.
– Здравствуйте! – Вера узнала давешнего дежурного врача. – Вы меня помните? Я вчера вечером приходила.
– Ох, простите! – Врач улыбнулся, и стало ясно, что он не хмурый, а просто очень усталый. – Вторые сутки не сплю, коллегу подменяю…
– Как бы мне насчет тети узнать?
– Знаете что? Тут дело долгое, давайте я вам позвоню, а вы приходите вечером, хорошо?
– Хорошо, – улыбнулась Вера, заглянув в темные усталые глаза.
Все так же улыбаясь, Вера прошла длинным коридором и остановилась на лестничной площадке у зеркала. Там отражалась всклокоченная личность в старых джинсах и растянутом свитере. Просто пугало какое-то, расстроилась Вера. Но что делать, больше у нее нет никакой одежды. Те бесформенные платья и серо-буро-малиновые кофты, что заставлял носить муж, она не наденет под страхом смерти.
Муж… Вера вспомнила, как утром нашла листочек с его записями. Мерзавец, сколько лет он ее мучил скандалами, мелкими придирками, воображаемой ревностью! А она-то какова, всему верила, просто наваждение какое-то на нее нашло! Это все свекровь: да это же твой муж, да он болен, да он без тебя пропадет! Тоже мне, муж. Объелся груш!
Ладно, теперь хоть все стало ясно, так что можно считать мужа бывшим.
Вера подошла к лифту, нажала кнопку.
Кабина подъехала, двери распахнулись.
Вера вошла в лифт, хотела нажать на кнопку первого этажа – но тут у нее за спиной раздался задыхающийся голос:
– Девушка, подождите…
Она обернулась. К лифту подходил высокий, хорошо одетый мужчина с крупным породистым лицом римского патриция. Мужчина тяжело дышал и держался за сердце.
– Подождите, прошу вас… – повторил он.
– Конечно, не спешите, я подожду! – Вера приветливо улыбнулась ему, придержала дверь лифта.
– Вы вниз? – спросил мужчина, отдышавшись.
– Да, вниз… вы тоже?
Мужчина кивнул, Вера нажала на кнопку первого этажа.
Мужчина достал из кармана стеклянный пузырек, вытряхнул из него таблетку, положил под язык.
– Вам плохо? – сочувственно спросила Вера. – Сердце?
– Ничего. – Мужчина вымученно улыбнулся. – Сейчас пройдет… спасибо за сочувствие…
Лифт остановился на первом этаже.
Вера вышла, оглянулась на мужчину. Тот шел медленно, был бледен.
– Может быть, позвать врача? – спросила Вера, остановившись. – Здесь все-таки больница…
– Нет, не стоит. – Мужчина смущенно улыбнулся. – Вот если вы проводите меня до машины…
– До машины? – Вера не смогла скрыть удивления. – Вам в таком состоянии нельзя садиться за руль!
– Ничего… я сразу не поеду, просто посижу в машине. И там у меня есть другое лекарство, более сильное… но если вам трудно, я вас, конечно, пойму…
– Что вы, я вас, конечно, провожу… обопритесь на мою руку… – Вера подставила незнакомцу локоть, медленно повела его к больничной парковке. Он шел медленно, с остановками, и тяжело дышал.
Наконец они подошли к парковке.
– Вот моя машина, – незнакомец показал на большой черный автомобиль. – Большое вам спасибо… вы так милы…
– Да что вы, – смутилась Вера. – Может быть, все же позвать врача?
– Нет, не стоит… мне уже лучше…
Незнакомец и правда порозовел, движения его стали уверенными. Он достал брелок с ключами, нажал на кнопку. Автомобиль мигнул фарами, дверца распахнулась.
– Еще раз спасибо! – проговорил мужчина и слегка пожал Верину руку. При этом он задержал ее руку в своей руке, а вторую быстро поднес к ее запястью. Вера увидела в его руке небольшой шприц, удивленно подняла брови:
– Что… что вы делаете?..
И тут же почувствовала, как игла вонзилась под кожу.
А затем в глазах у нее потемнело, ноги стали ватными.
– Осторожно… – проговорил странный незнакомец, поддержал ее и усадил на пассажирское сиденье.
Вера попыталась что-то сказать, но губы ее не слушались. Она провалилась в темноту.
Сначала она услышала какие-то звуки, прорвавшиеся к ней сквозь влажную, темную тишину беспамятства.
Это был ровный, негромкий стрекот, как будто рядом с ней стрекотали десятки, сотни кузнечиков. Целая армия кузнечиков.
Вера открыла глаза.
Она полулежала в большом, тяжелом деревянном кресле. Кресло это находилось в просторной, полутемной, совершенно незнакомой комнате с высоким сводчатым потолком. Стрекот, который она слышала сквозь свое беспамятство, не прекратился, наоборот, он стал еще громче. Прислушавшись и приглядевшись, Вера поняла, что это – не стрекот, а тиканье десятков часов. Действительно, в комнате было множество часов – они висели на стенах, стояли на полу и на столе. Часы были в деревянных корпусах и в металлических, с маятниками и пружинные…
– Где я? – проговорила Вера неуверенным, слабым голосом.
Она, собственно, ни к кому не обращалась и не ждала ответа, она задала этот вопрос себе самой, но ответ все же последовал:
– Вы у меня в гостях.
Вера повернула голову на голос и увидела мужчину – высокого, с крупным породистым лицом римского патриция.
