Разозлились, понял Карса. Он ведь никого им не оставил.
Не обращая внимания на жестокую забаву своих спутников, предводитель выдернул разделочный нож из бедра. Кровь потекла, но не рывками, так что артерию удар не задел. В боку клинок отскочил от ребра и застрял межу кожей и слоями мускулов. Карса выдернул его и отбросил в сторону. Последний нож — в спине — достать было труднее, потребовалось несколько попыток, чтобы как следует ухватиться за окровавленную рукоять и вытащить его. Будь клинок чуть длиннее, достиг бы сердца. Из всех мелких ран эта будет самой докучливой. Меч рассёк ему бедро и врезался в ягодицу — это уже серьёзнее. Рану придётся тщательно зашить, некоторое время скакать верхом и ходить будет больно.
Расчленённый ратид замолк — то ли из-за потери крови, то ли из-за последнего, смертельного удара, и Карса услышал тяжёлую поступь Байрота. Новый крик — Дэлум принялся проверять других павших.
— Предводитель.
Голос урида дрожал от гнева. Карса медленно повернулся.
— Да, Байрот Гилд.
Лицо здоровяка потемнело.
— Ты позволил юнцу сбежать. Теперь нам придётся его ловить, и это будет нелегко, ибо он, а не мы дома в этих землях.
— Он и должен был сбежать, — ответил Карса.
Байрот нахмурился.
— Ты ведь умён, — заметил Карса, — почему это тебя так удивляет?
— Он вернётся в деревню.
— Да.
— И расскажет о нападении. О трёх воинах-уридах. Вспыхнет ярость, все схватятся за оружие. — Байрот едва заметно кивнул, прежде чем продолжить. — Начнётся охота на трёх уридских воинов. Пеших. В этом юнец уверен. Будь у них кони, верхом бы и атаковали. Трое против восьмерых — поступить иначе было бы безумием. И вот охотники уверят себя в том, что знают, кого и как нужно искать. Трёх пеших воинов-уридов.
Подошёл Дэлум и теперь безо всякого выражения смотрел на Карсу. Тот сказал:
— Пусть скажет Дэлум Торд.
— Скажу, предводитель. В голове юнца ты посеял образ. Там он укоренится, краски его не поблекнут, но расцветут. Эхо предсмертных криков будет звучать всё громче в ушах. Знакомые лица, искажённые вечной болью. Этот юнец, Карса Орлонг, станет взрослым. И не согласится следовать за другими, но поведёт. Должен вести; и никто не осмелится бросить вызов его ярости, сверкающему клинку в его руках, маслу его воли. Карса Орлонг, ты создал уридам врага, какого мы никогда не знали прежде.
— Однажды, — провозгласил Карса, — этот предводитель ратидов преклонит передо мной колени. В этом я клянусь. Клянусь на крови его сородичей.
В воздухе вдруг разлился холод. Поляну окутала тишина, которую нарушало лишь приглушённое жужжание мух.
Глаза Дэлума широко распахнулись, на лице застыл страх. Байрот отвернулся.
— Этот обет погубит тебя, Карса Орлонг. Ни один ратид не встанет на колени перед уридом. Разве что труп к дереву прислонить. Ты желаешь невозможного, и это — путь к безумию.
— Лишь одна клятва среди многих, — бросил Карса. — И все я исполню. Узри, если осмелишься.
Байрот отвлёкся от осмотра шкуры и очищенного от плоти черепа седого медведя — ратидских трофеев — и оглянулся на Карсу.
— А у нас есть выбор?
— Пока дышишь — нет, Байрот Гилд.
— Напомни мне, чтобы я как-нибудь рассказал тебе, Карса Орлонг.
— О чём рассказал?
— Как это — жить в твоей тени.
Дэлум шагнул к Карсе:
— Твои раны нужно обработать, предводитель.
— Да. Но пока — лишь ту, что оставил меч. Мы должны вернуться к лошадям и скакать быстро.
— Как ланидская стрела.
— Верно, именно так, Дэлум Торд.
— Карса Орлонг! — окликнул его Байрот. — Я соберу для тебя трофеи.
— Благодарю, Байрот Гилд. Шкуру и череп мы тоже забёрем. Их вы с Дэлумом можете оставить себе.
Дэлум обратился к Байроту:
— Возьми их, брат. Седой мех больше пойдёт тебе, чем мне.
Байрот благодарно кивнул, затем указал на расчленённого воина:
— Его уши и язык твои, Дэлум Торд.
— Да будет так.
Из всех теблоров ратиды разводили меньше всего коней; несмотря на это, между полянами они проложили широкие тропы, по которым могли скакать Карса и его товарищи. На одной из полян уриды застали врасплох одного взрослого и двух юнцов, которые пасли шестерых боевых коней. На полном скаку с обнажёнными мечами воины смели ратидов и задержались, только чтобы собрать трофеи и коней — каждый повёл в поводу двух скакунов. За час до наступления темноты уриды подъехали к развилке, проскакали около тридцати шагов по нижней из двух троп, затем выпустили поводья и погнали ратидских коней вперёд. Они набросили своим коням на шею, чуть выше ключицы, одну короткую верёвку и, осторожно направляя шаги животных, повели их задом наперёд, пока не вернулись к развилке, откуда поскакали по верхней тропе. Отъехав на полсотни шагов, Дэлум спешился и вернулся, чтобы скрыть следы копыт.
Когда в небе уже проявилось звёздное колесо, уриды сошли с каменистой тропы и выбрали для ночлега небольшую прогалину в лесу. Байрот отрезал для всех по куску медвежьего мяса. Затем Дэлум отошёл, чтобы почистить коней мокрым мохом. Скакуны устали, поэтому на ночь их не стали стреноживать, чтобы звери могли погулять по прогалине и размять шеи.
Осмотрев свои раны, Карса обнаружил, что они уже начали затягиваться. Такова была природа теблоров. Удовлетворённо кивнув, предводитель уридов вытащил флягу с кровь-маслом и принялся чинить свой клинок. Как только Дэлум вернулся, они с Байротом тоже принялись править оружие.
— Завтра, — проговорил Карса, — уйдём с этой тропы.
— Спустимся на широкие, лёгкие пути в долине? — уточнил Байрот.
— Если поторопимся, — заметил Дэлум, — можем за один день проехать все земли ратидов.
— Нет, поведём коней выше, по козьим и овечьим тропам, — ответил Карса. — И всё утро будем двигаться назад. Затем снова спустимся в долину. Байрот Гилд, когда погоня покинет деревню, кто останется в ней?
Здоровяк расправил свой новый медвежий плащ и закутался в него, прежде чем ответить:
— Юнцы. Женщины. Старики и калеки.
— А псы?
— Нет, их тоже заберут в погоню. Значит, предводитель, мы нападём на деревню.
— Да. А затем пойдём по следу погони.
Дэлум набрал полную грудь воздуха и долго не выпускал его.
— Карса Орлонг, деревня наших жертв — не единственная в этих землях. Только в первой долине ещё по меньшей мере три поселения. Пойдёт молва. Все воины возьмутся за мечи. Всех псов отвяжут и пустят в лес. Воины нас, может, и не найдут, но псы — отыщут.
