Другой – не телепат
Здесь же очень важно говорить еще вот о каких вещах: знает ли человек о том, чего нам хочется и что он при этом не делает? Сообщаем ли мы ему о своих потребностях, о том, что хотелось бы и чего НЕ хотелось бы, что бы он делал-говорил по отношению к нам? Это кажется элементарным. Но чаще всего я на этот вопрос на консультациях получаю «нет», будто мы живем в парадигме, что если я так считаю, то весь мир так считает. Но это совершенно не так, не очевидно, и наше мнение о чем-либо истиной не является, а другие люди, пусть даже самые близкие, телепатами, к сожалению или к счастью, не являются.
Поэтому одно дело – это когда мы говорим о наших чувствах и потребностях, а другой человек все равно делает по-своему (и имеет право на это и свои представления об этом), что грустно (и об этом позже), и другое дело, когда он даже понятия не имеет, мы его не информировали, чего бы нам хотелось, зато обижаемся. Справедливо ли это?
Точки на окружности и о языках любви
У южноамериканских индейцев есть такой образ, раскрывающий идею истины или Бога, или самой сути.
Представьте окружность и ее центр – точку посередине. Точка посередине – это и есть истина, а точки на окружности – сумма углов зрения на истину. Как нам известно из школьной геометрии, все точки окружности совершенно одинаково отдалены и приближены к ее центру. И в этом смысле – каждый из нас одинаково прав и одинаково не прав, говоря о том, что же есть такое – Бог, смысл, истина.
Если представить себе центральную точку разно-цветной, то тогда возможно объяснить, что человек, стоя на одной точке, будет утверждать, что истина – это когда, например, она синяя, а человек на диаметрально противоположной стороне окружности будет уверен, что она красная. И хоть их мнения будут совершенно разные, каждый из них будет по-своему прав.
Истина же, опираясь на этот образ, находится не в плоскости в принципе, ее невозможно целиком обозреть ни из одной из точек, но в объеме, в том, что над этим всем, что дает возможность увидеть сумму этих точек. И она и есть Бог – в самом широком, духовном, не обязательно религиозном смысле этого слова.
Здесь же уместно вспомнить о слепцах и слоне, которого они описывали так или иначе в зависимости от того, где каждый из них находился: трогающий хвост утверждал, что слон – это тоненькое, юркое и длинное. Гладящий бок – представлял основным бескрайность, объемность, площадь, а хобот мог бы говорить о ширине, длине и могучести.
Если преломлять эту теорию на тему, о которой мы сейчас говорим, то мне хочется донести мысль, что другой человек со своей точки зрения прав.
Каждый из нас перед самим собой всегда поступает из ощущения собственной хорошести, своих ценностей, а также ресурсов и сил на данный момент времени. Крайне редки ситуации, когда мы сами делаем что-то осознанно из позиции «плохого человека». В природе человека изначально есть стремление к любви и добру, которое у каждого профильтровывается через его систему ценностей – религиозных, социальных, культурологических, исторических, семейных, в которых он рос, а также через его душевные травмы, которые могли исказить это чувство изначальной Любви, через зажимы и комплексы.
Нам всем хорошо известна парадигма, от которой мы очень страдали в детстве, да и став взрослыми, чего уж скрывать, что нас, например (таких немало), совсем не хвалили, не рассказывали о наших достоинствах, не отмечали достижения, зато очень много акцентировали внимания на промахах, неудачах и критиковали. Когда, вырастая, спрашиваешь маму или папу, зачем так было делать, ведь было так холодно, и я вырос с комплексом неполноценности и неврозом перфекциониста, чаще всего получаешь в ответ что-то вроде: «Мы хотели, чтобы то, что ты делаешь, у тебя получалось еще лучше» или «Мы хотели тебя не разбаловать, потому что людей с высокой самооценкой не любят», то есть в этом явно звучит забота, вы ее видите? Тут есть мысли о том, каково человеку будет идти по жизни, есть идея того, чтобы у него все было как можно лучше, а вот то, через какую логику это проводится, – сугубо индивидуально.
Или вот еще пример, скорее из послеродовой практики закрывания родов (это мой авторский психотерапевтический метод по проживанию чувств, связанных с родами), но вам будет понятно: когда жена обижается на мужа, что он не поддержал ее в роддоме, не отстоял в случае, когда ее, например, настроенную на естественные роды без вмешательств, под давлением убедили сделать эпидуральную анестезию или вводить окситоцин.
Я обычно спрашиваю, просила ли она его напрямую о поддержке? Мог ли он знать сам, что она в ней в этот момент нуждалась, учитывая, что она при нем же – сама! – согласилась на эти манипуляции и по его логике – вполне могла этого хотеть ровно в этот момент. Особенно – и это часто – если при этом все было приправлено словами врача о том, как детка там внутри страдает и как ей необходимо уже помочь. И тогда тут включается еще и другой аспект заботы – о здоровье его любимой женщины и его ребенке, а иногда, в связи с тревожностью мужчин (они-то вообще не внутри этого процесса и значительно меньше в нем понимают, чем женщины!), вкупе с запугиванием врачей, это еще и забота о жизни его двух самых дорогих людей. Принять тут решение – «Нет! Мы отказываемся от эпидуралки!» – это как бы взять на себя ответственность за вашу жизнь и здоровье, что ему просто не может быть под силу и кажется просто безумством в контексте его компетенции и компетенции врачей, говорящих об угрозе.
Плюс ресурс. Мы часто выставляем очень высокие счета мужчинам как неким машинам по производству безопасности. Но каждый из нас, прежде чем он является женщиной или мужчиной, с гендерными особенностями и социальными ожиданиями от него в связи с этим, является человеком – со своими страхами, комплексом неуверенности в себе и силами что-то делать или не делать. Каждый из нас родом из детства, и порой даже мужчинам крайне сложно говорить «нет», противостоять системе и т. д., и это не говорит о том, любит он нас или не любит, о степени значимости нас для него, о его мужественности даже, это вообще не показатель его чувств ко мне и его хорошести, это просто – его особенности.
И в этом смысле –
ПРОЩАТЬ – НЕКОГО,
потому что он не наносил нам намеренного вреда, не обесценивал нас и не поступал, по своим меркам, несправедливо.
Что, конечно же, не избавляет нас от грусти.
И это – вторая часть переживания «обиды». Гнев бывает оправданным или нет, правомерным или нет, но в том месте, в котором мы упираемся в конец нашего влияния и натыкаемся на границы другого, будь то другой человек с его свободой воли или жизнь – Бог с Его волей – то, что мы именуем чаще всего обстоятельствами, мы скорее испытываем грусть. Вот то, что переживается не как рука, указующая в сторону конкретного человека, а как руки, которые разводятся в стороны – так есть, и это «есть» причиняет мне боль. Я испытываю досаду, что он не догадывается сам, а я не догадалась сказать. Я испытываю грусть, что он и сам такой же маленький раненый ребенок, что у него не хватает смелости защитить меня. Я чувствую боль, что он не может проявить по отношению ко мне тепла, потому что его самого в семье этому не научили.
