Данный феномен заинтриговал Джеймса Лекмана, исследователя из Йеля, чью работу мы обсуждали в главе 3. Сканируя материнский мозг, он начал искать связь между родительской любовью и мистическим опытом, будучи глубоко уверенным в ее существовании. (Полученные ранее снимки фМРТ показывают, что духовные переживания задействуют несколько областей мозга, в том числе амигдалу, теменные доли и кору лобной доли правого полушария, которую также называют «модулем Бога».) Как указывает Лекман, и религия, и родительство подразумевают идеализацию, трансформацию представления о смысле жизни, исключение «неважного» из сферы интересов, страстное желание взаимности и ощущение переживания неописуемого опыта.
«Взгляните на это так, – говорит Лекман. – Все мы испытывали беспомощность и голод, а потом пришел кто-то большой и стал о нас заботиться. Иначе нас бы здесь сегодня не было. И когда все это произошло, мы еще не обзавелись речью и ничего не могли рассказать». Эти глубинные чувства объясняют поразительное ощущение выполненного долга, которое поддерживает связь родителя: с младенцем – несмотря на бессонные ночи, с подростком – несмотря на выматывающие скандалы, с юношей – невзирая на бесконечные поиски себя. Скорее всего, такие чувства возникают при участии «системы вознаграждения» в мозгу, во всяком случае в начале пути. Система, как описывалось в главе 3, активируется в очевидном приятном ожидании, когда мать смотрит на ребенка или даже просто слушает его голос. В замечательном эксперименте с использованием миниатюрного томографа фМРТ Крейг Феррис, психиатр из Медицинского центра Массачусетского университета, обнаружил, что «система вознаграждения» активируется, когда крысы кормят детенышей. «Поведение, запускающее "систему вознаграждения", с высокой вероятностью повторится, так как награда – это положительное подкрепление, – говорит Феррис. – Появление приятных ощущений в теле матери – возможно, одна из причин формирования связи крысы-матери с крысятами, не исключено также, что аналогичный процесс имеет место и у других видов».
Майкл Мерцених, специалист по развитию мозга из Сан-Франциско, убежден, что у человека кормление грудью – и даже, пользуясь его формулировкой, контакт «кожа-к-коже», длительное выкладывание младенца животом на живот матери – также во многом обеспечивает основу связи, предположительно формирующейся на всю жизнь. Он описывает грудное вскармливание как временное нарушение цельности – и матери, и ребенка, – что мощнейшим образом воздействует на мозг обоих участников процесса. «В этот момент малыш и мать сливаются воедино, что определенно влияет на представление матери о себе, – говорит он. – Если рассуждать о происхождении эмпатии, именно это взаимодействие является ее источником. И, безусловно, она распространяется и на других людей… К сожалению, мужчине не дано испытать столь невероятное чувство. Возможно, поэтому женщины воспринимают людей немного иначе».
Эмоциональный интеллект 101-го уровня
Повторяющиеся, близкие, интимные взаимодействия, то, чем наполнена жизнь практически любой матери, – объятия, кормления, смена подгузников – это своего рода интенсивный курс по изучению спонтанных реакций совершено не похожего на вас существа. Растить ребенка – значит понимать глубокую зависимость своего удовольствия и душевного покоя от благополучия другого человека. Таким образом, у нас появляется веская мотивация разбираться в чужих чувствах и ладить с ними.
Это откровение нисходит на нас, когда мы небывало уязвимы физически и эмоционально. Для многих женщин роды становятся первым опытом полной потери контроля. Сгибаясь пополам от токсикоза, мы получаем представление о том, что такое химиотерапия. Нас везут на каталке, и мы задумываемся о старости. Как новообращенный адепт культа, отринувший атрибуты привычной жизни и отказавшийся от защиты, молодая мать полностью открыта влиянию извне.
В процессе обучения она «перестраивает свой гедонистический гомеостаз», как описал этот процесс Лекман. Почти все наши действия – и бездействие – влияют на новорожденного, а он, в свою очередь, влияет на нас. «Внезапно вам приходится подстраиваться под чувства другого человека, – говорит Саловей. – Эдакое обучение с погружением и жесткой стимуляцией».
В чем состоит стимуляция? В чем угодно. Вероятно, внутриутробный напарник будет пинать вас ночь напролет после вашего эгоистичного решения побаловать себя суперострым буррито. Может быть, вас будут без конца обнимать и целовать. Не исключено даже, что в поведении собственного ребенка вы заметите проявления пресловутого эмоционального интеллекта. Всего несколько дней спустя после скандала с десертом я сидела на кухне с Джоуи. Он оказался слушателем поневоле, но воспринимал мой монолог вполне спокойно: я жаловалась на неприятный телефонный разговор. Я пыталась получить комментарии к своей статье и нарвалась на капризного брюзгу. Джоуи дослушал до конца, а потом невозмутимо предположил (надеюсь, я на самом деле уловила в его словах эхо собственного недавнего выступления): «Возможно, его день был еще хуже, чем твой».
Поначалу довольно трудно разобраться, насколько успешен процесс обучения. Вас выписывают из роддома с полностью несамостотятельным кульком на руках – это существо еще даже не освоило визуальный контакт, общается преимущественно с грудью, а сообщить о своих потребностях может только заплакав. И вы должны разобраться по тональности, тембру и громкости крика, что с ним – он голоден, описался, устал, скучает или же в силу непредвиденного стечения обстоятельств у него что-то болит, а вы до сих пор не удосужились углубить свои знания по теме детских недугов. Иногда на эти вопросы нет правильного ответа, и все, что можно сделать, – это бодрствовать до рассвета, петь, укачивать, кормить, менять подгузники, пока один из вас (или оба) не отключится в изнеможении.
Все это – часть интенсивного тренинга по распознаванию причудливых особенностей вашего личного младенца, и конечная цель – умное, осознанное родительство. Обострившаяся чувствительность, возможно, со временем позволит вам лучше понимать реакции других людей. Но больше никогда и ни к кому вы не подойдете так близко. Спустя две недели после родов матери, по статистическим данным, проводят почти четырнадцать часов в сутки, занимаясь исключительно малышом. (У отцов это, округленно, семь часов.) «Приходится внимательно наблюдать за мельчайшими движениями – за глазами, за мышечным тонусом, – говорит Барри Лестер, профессор детской психологии, изучающий развитие младенцев в Брауновском университете. – Ребенок плачет, и если его взять на руки определенным образом – ему нравится, а если по-другому – нет. Младенец учит нас быть внимательнее к поведенческим проявлениям в целом».
Постепенно наши руки крепнут – ведь мы ежедневно поднимаем все тяжелеющего карапуза, и точно так же тренируется, реагируя на постепенное повышение нагрузки, мозг: детки подают мяч все более ловко, скоро дойдут и до крученых. Мы растем вместе с ними, отвечаем на их меняющиеся потребности, используя весь набор собственных навыков и способностей. К примеру, когда ребенок начнет говорить, вы, возможно, освоите эмпатическую речь, известную среди ученых как материнский язык. Родители автоматически повышают голос, говорят медленнее, проще, с бóльшим количеством повторов, адаптируя речь для понимания. Дети реагируют на такой стиль общения охотнее и внимательнее, более того, вероятно, именно так с максимальной эффективностью идет обучение человеческой речи. Японское исследование, в котором принимали участие шестимесячные младенцы, показало, что и глухие, и слышащие дети лучше воспринимают язык жестов, когда движения «адаптированы» типичным для материнского языка образом. При наблюдении за матерями в состоянии депрессии выяснилось, что они, напротив, не модифицируют речь, обращаясь к ребенку. Авторы эксперимента выдвинули предположение, что недостача материнского языка, возможно, объясняет передачу эмоциональных проблем от депрессивной матери к ребенку.
