Давайте подробнее рассмотрим исследования, в которых сравнивается интуитивное обучение и компьютерные упражнения. Так мы лучше поймем, как работает пластичность мозга в реальных ситуациях. Мерцених и его коллеги не только открыли механизмы пластичности, связанные с осязанием, но поняли, как мозг настраивается на восприятие речи. Та часть исследований, которая проводилась на животных, показала: тип звуковой информации и момент ее поступления воздействуют на слуховые центры мозга. Например, если крысы регулярно слышат высокий звук, большее количество нейронов и большая область слуховых центров их мозга начинает обрабатывать высокий звук. Если приучить крыс к тому, что после конкретного звука (например, пульсирующего звука, как у сирены) появляется еда, то большая часть их мозга будет задействована в распознавании и определении источника такого звука. При этом крысы, которые не слышали таких звуковых сигналов в детстве, гораздо хуже выявляют и обрабатывают эти звуки во взрослом возрасте. Но, натренировавшись на сложных звуках, эти крысы все-таки приучаются искать пищу и со временем начинают лучше выявлять и обрабатывать самые разные звуковые сигналы.
Это исследование помогло Мерцениху и его коллегам сформулировать теорию о том, что дети, которые с трудом учатся говорить и понимать сказанное, испытывали ту же проблему, что и крысы, не слышавшие звуков в раннем возрасте. Ученый предложил проводить специальные компьютерные слуховые тренировки, чтобы использовать пластичность мозга для восполнения недостатка звуков.
Другая команда исследователей – профессор Пола Таллал и ее коллеги – продемонстрировали, что дети, у которых были проблемы в освоении языка, действительно с трудом обрабатывают звуки речи. Звуковая информация поступает быстро и непостоянно, поэтому неудивительно, что некоторые дети не успевают за стремительным потоком информации. Объединив свои исследования, Мерцених и Таллал создали специальное программное обеспечение для того, чтобы дети научились различать отдельные речевые и неречевые звуки – например, повышающуюся и понижающуюся интонацию. Скажем, фонетическая разница между английскими словами «hat» и «bat» заключается в первом звуке: «h» в слове «hat» и «b» в слове «bat». Некоторые дети не видят такой тонкой разницы, поэтому программное обеспечение было направлено на развитие этого навыка и обучение различению подобных фонетических различий – в надежде улучшить понимание речи
[87]. Увы, исследования показали, что программа работала не совсем так, как надеялись ученые. Но это не помешало Scientific Learning и BrainSpark успешно продаваться.
Хотя дети действительно учились различать подобные звуки, новые навыки не улучшали их понимания того, что им говорили вне занятий
[88]. Что пошло не так? Передовые исследования Мерцениха и Таллал осветили основные принципы пластичности мозга. Но чтобы понять, почему компьютерные игры на развитие слуховой пластичности мозга не работают, надо понять, как пластичность мозга функционирует естественным и интуитивным путем. Даже нормальные дети рождаются с относительно слабыми навыками обработки звуковой информации, и их мозг настраивается без специальной компьютерной тренировки. Интуитивное, транзакционное обучение прекрасно подходит для развития этих навыков. Поэтому, даже когда способность обрабатывать звуковую информацию не развивается, нужно не изолировать «особый» навык (такой, как обработка речи), а обеспечить дополнительное транзакционное воздействие. Так можно добиться, чтобы ребенок и его мозг учились действительно нужному – слушать и говорить, а не просто понимать, что «ба» и «да» звучат по-разному.
Конечно, пластичность мозга существовала задолго до того, как Мерцених и Таллал выделили нервные процессы, и задолго до изобретения компьютеров. Мозг настраивался и продолжает настраиваться без специального вмешательства в навыки. Крысята совершенствуют свою слуховую кору благодаря пластичности мозга, даже когда их не изучают в нейробиологической лаборатории. Как и дети. На самом деле изучать слуховую пластичность крыс следует в звуконепроницаемых изолированных лабораториях, иначе посторонние шумы развивают слуховые центры их мозга и мешают эксперименту. Главное, что информация, поступающая естественным образом из окружающего мира, активирует пластичность мозга и настраивает слуховые центры на нормальное функционирование в реальном мире.
Аналогично, до появления специального программного обеспечения дети успешно учились различать слова «hat» и «bat», потому что реакция родителей способствовала развитию пластичности их мозга. Моей третьей внучке Адалин восемь месяцев, и она агукает, сидя в своем стульчике. Ее отец, мой старший сын Энди, и мать Молли кладут перед ней несколько игрушек. Одна из игрушек – утка, и Адалин говорит про нее «da» (duck). Энди и Молли рады ее попыткам и раз десять повторяют «duck» сразу после того, как Адди сказала «da». Девочка по-прежнему говорит «da», но через некоторое время ей удается сказать «duck». Всем весело: Молли и Энди улыбаются и двигают игрушку перед Адди туда-сюда, а той нравится внимание родителей. Как думаете, в этом эпизоде интуитивного воспитания развивающаяся слуховая кора Адди учится различать разницу между «da» и «duck»? Могу вас уверить, что пластичность мозга развивается!
Используя звуки, как в словах «hat», «cat» и «that», ученые изучают, как мозг обрабатывает звуки. В конце концов они получают представление о работе пластичности мозга. Это важная цель. Но, наблюдая за успехами детей, родители могут неверно решить, будто пластичность мозга развивается только в научно контролируемых условиях. Или что лабораторные методы – оптимальный способ использовать пластичность.
Мозг учится тому, чему его учат. Если программное обеспечение тренирует его различать звуки, то этому он и научится, и на это настроится. Но этот навык не поможет понимать, что говорят другие люди, не научит читать. А все потому, что различение звуков – лишь малая часть необходимого мозгу для понимания устной речи и чтения. Если хотите, чтобы мозг настроился на устную речь и чтение, то поступающей информацией должна быть настоящая устная речь и диалоговое чтение. Если будете разбивать речевой сигнал на компоненты, ничего не получится. И если хотите, чтобы устная речь стала инструментом коммуникации с другими людьми, информация должна поступать в контексте взаимодействия между людьми. И будет задействовано еще больше областей мозга.
Когда ребенок тянется за шапкой и отец говорит «hat», это взаимодействие запускает развитие пластичности детского мозга. Мозг ребенка не только обрабатывает фонетические составляющие слова «hat», но и зрительный образ шапки, социальный контекст (игра с отцом) и значение слова – реальная шапка. Когда отец, скорее всего интуитивно, надевает шапку сначала себе на голову, а затем на голову ребенку, речевые звуки слова «hat» начинают ассоциироваться со свойствами шапки и ее функцией (покрывать голову). Предположим, что ребенок продолжает играть с отцом и случайно видит фотографию летучей мыши. Теперь ребенок слышит, как отец говорит «bat», и это слово, конечно, отличается по звучанию от «hat». Но малыш воспринимает не только разницу звуков «h» и «b», но и свойства летучей мыши и шапки, а также функции. Обучение только различению звуков «h» и «b» не даст ребенку информацию, необходимую для понимания разницы между «hat» и «bat» в реальной жизни. При интуитивном воспитании автоматически происходит обучение всем этим элементам и применяется мультисенсорный подход. Осязание, зрение, речь и слух вместе обеспечивают контекст в безопасной, развивающей среде.
