Однако, если ребенок заговорил в полтора года, это не означает, что его интеллект недостаточно развит. Но он попадает в другую категорию вербального IQ. Его коэффициент будет рассчитываться путем деления 12 месяцев (умственный возраст) на 16 месяцев (хронологический возраст) и умножения на 100, что даст всего 75 баллов. Конечно, совершенно абсурдно думать, что баллы вербального IQ, рассчитанные исходя из возраста, в котором заговорил ребенок, будут определять его интеллект во взрослом возрасте. Многие гении не говорили до двух лет или даже дольше
[118], начиная с того же Альберта Эйнштейна
[119], который, по имеющимся сведениям, не говорил по крайней мере до трех лет. Среди других высокоинтеллектуальных и одаренных личностей, поздно начавших говорить, можно назвать лауреата Нобелевской премии по экономике Гэри Бекмана, знаменитого математика Джулию Робинсон и физика Эдварда Теллера – он, помимо всех прочих достижений, принимал участие в создании атомной бомбы и возглавлял работу по разработке водородной бомбы. В биографии Теллера, опубликованной в июле/августе 1998 года в журнале Science and Technology Review, говорится, что «маленький Эд Теллер не произносил ни слова, пока ему не исполнилось три года. Его дедушка опасался, что мальчик отстает в умственном развитии»
[120]. Если Теллер не говорил до трех лет, его вербальный IQ в детстве составлял не более 33 баллов. Ясно, что эта цифра не отражала его умственные способности и будущие успехи.
Из этих примеров должно стать очевидно, что IQ младенца, ребенка младшего и даже дошкольного возраста не определяет его последующих интеллектуальных способностей. Это не стабильная единица измерения интеллекта. К сожалению, слишком многие родители и учителя упорно продолжают верить в миф, что высокий уровень интеллекта в раннем возрасте означает интеллектуальные возможности на всю жизнь. Возможно, поэтому в современном обществе так настойчиво пытаются повысить IQ младенцев и детей младшего возраста.
Не стоит переживать или стремиться каким-то образом «переключить» IQ вашего малыша в верхнее положение к его третьему или четвертому дню рождения. Джон Бруер, глава Фонда Джеймса Макдоннелла (эта организация поддерживает исследования в области когнитивной нейробиологии), описывает это заблуждение в своей блестящей книге «Миф о первых трех годах: Новое понимание раннего развития мозга и обучения на протяжении всей жизни» (The Myth of the First Three Years: A New Understanding of Early Brain Development and Lifelong Learning). Он убедительно доказывает, что, хотя любовь к учебе и любознательность следует воспитывать с первых лет жизни, следующие десять лет не менее важны для совершенствования этих способностей
[121].
То, что результаты измерения интеллектуальных способностей в первые десять лет жизни ребенка меняются, вероятно, происходит из-за индивидуальных особенностей развития ребенка с младенческого до юношеского возраста, когда «строительство» мозга заканчивается. Эта нестабильность может быть результатом особенности вопросов теста, которые используют для оценки интеллекта в разном возрасте. Изначально эти тесты были разработаны для детей школьного возраста, тинейджеров и взрослых, так что принципы, по которым эти опросы построены, не всегда подходят для дошкольников, детей младшего возраста и младенцев. Специалисты вот уже сто лет совершенствуют методы тестирования интеллекта, однако им пока не удалось разработать инструмент, который бы надежно оценивал умственные способности в раннем детстве и точно предсказывал бы уровень интеллекта во взрослом возрасте.
Тем не менее тестирование интеллекта продолжается. Его начинают проводить во все более раннем возрасте, и на основании его результатов делают далекоидущие выводы. Родители, которые хотят улучшить интеллектуальное развитие своих детей, тратят силы на то, чтобы ребенок получил высокие баллы в тестах или на вступительных экзаменах, вместо того чтобы воспитывать в нем реальные способности к рассуждениям. На родителей обрушивается реклама образовательных программ и материалов, в которых детей учат запоминать ответы на вопросы тестов. В некоторых штатах, например в штате Нью-Йорк
[122], в детских садах разрешено тестирование на участие в программах для одаренных детей. Разумеется, родители стремятся подготовить детей к нему. Но ведь это в корне неверное понимание природы интеллекта и его оценки. Тратя все больше и больше времени на подготовку к тестам, они не делают главное: не увеличивают объем реальных знаний ребенка, не развивают его способность к рассуждениям и не повышают интеллект в целом.
Один из пионеров в области изучения интеллекта французский психолог Альфред Бине разработал первые популярные тесты в XIX веке, после того как во Франции был принят закон об обязательном школьном образовании детей в возрасте от 6 до 14 лет. В первую очередь Бине хотел найти инструмент скрининга для выявления детей, которые не смогут учиться в обычном классе без дополнительной помощи
[123]. К 1903 году он вместе со своим коллегой Теодором Симоном разработал вопросы для тестов, предназначенные для оценки интеллекта: дети должны были повторить последовательность чисел, продемонстрировать понимание слов (например, показать часть тела, названную экзаменатором), построить предложение из заданных слов и по памяти нарисовать рисунок.
В свете современных концепций интеллекта тест, разработанный Бине и Симоном, кажется примитивным. Например, баллы, полученные за тест, сильно зависели от знания французского языка. То есть не франкоязычный человек был бы признан крайне глупым, даже если бы получил высокий балл при тестировании на родном языке
[124]. Это кажется очевидным, однако и сегодня тестирование в значительной степени опирается на речевые навыки. Это означает, что в Северной Америке в тестах, включающих задания типа тех, что были разработаны Бине, носители английского языка имели бы преимущество. Тесты, в которых языковым навыкам придается слишком большое значение, могут неверно оценить детей, одаренных математически и имеющих прочие таланты, но не владеющих английским языком свободно, даже если это их родной язык
[125].
