Так продолжалось еще два дня. Подъем, лодыри, солнце еще высоко! Еще высоко, «Марш энтузиастов», от рассвета до заката мы – суровые ребята…
Небольшие подвижки были: от овощного рагу с опилками отказалась одна Октябрина, прикрикивать на ботов стал и Потягин, а Урбанайтес два раза порезался ножиком.
Я ничего не предпринимал, спал, ел, сберегал силы. И на третий день началось.
Конечно же, первым догадался Потягин.
Я в этом почти не сомневался. Определенные надежды я возлагал и на Урбанайтеса – все-таки человек с техническим складом ума. Но Потягин его опередил. Неудивительно – чтобы прийти к подобному решению, одного технического склада ума мало, нужно иметь еще определенную порочность. У Потягина эта порочность была, я это еще по его бровям заметил, давно. Только порочный человек мог стать духовным лидером дискуссионного клуба «Батискаф», только порочный человек мог обставить меня в мотоциклетных гонках. И форма ушей – такая была у Чарльза Брусницына – последнего из исторических маньяков, – он заманивал свои жертвы в передвижной кинотеатр и истязал их посредством просмотра древних комедий. Многие не выдерживали. Так вот, у Потягина была та же форма ушей, что и у Брусницына, возможно, это его прах он сберегал в коричневом ковчежце… Хотя это Ахлюстин с ковчежцем, Потягин шишки любит… Тьфу ты, совсем в голове все перепуталось.
Потягин догадался.
Почему-то в тот день я решил начать не с Октябрины, а с Потягина, первым навестил его.
Еще издали услышал звук, который ни с чем невозможно спутать. Звук плети. Удары.
По металлу.
Подкрался к участку Потягина потихоньку, спрятался за пальмой.
Боты были выстроены в ровную железную цепочку, Потягин стоял с правого края и увлеченно лупил бота по спине плеткой. С каж-дым ударом бот убыстрял темп работы, после чего Потягин переходил к следующему роботу и начинал бить его.
Так он прошагал вдоль цепочки до половины, остановился, утолил жажду из фляги, отправился дальше.
Я выставился из зарослей, вышел на поле.
Потягин смутился и хлопнул плетью по роботической спине несколько слабее, чем раньше, и как-то виновато улыбнулся.
Я тоже улыбнулся, так, неопределенно, как сфинкс, в смысле – кошка.
– Как дела? – осведомился я.
– Да вот… – кивнул Потягин. – Работаю…
– Вижу. Догадался. Молодец. И как всегда, первый.
– Что?
– Первый, говорю, лидер. Первый в работе, первый в дискуссии…
– А остальные? – заинтересовался Потягин. – Остальные как?
– Как всегда, – ухмыльнулся я. – Догоняют, доходяги.
– Кто?
– Доходяги, – повторил я. – Раньше был весьма популярен гипермарафон – бег на восемьдесят километров. Сразу выбегали несколько тысяч человек. Выбегали и бежали, бежали. А не преодолеть дистанцию считалось большим позором, и все, кто под конец уже не мог бежать, они шли пешком. Отсюда и доходяги. Отстающие, одним словом. А ты – всегда впереди.
Я попытался сказать это с наивозможной серьезностью, хотя мне очень хотелось рассмеяться.
Потягин кивнул и направился к своим подчиненным.
Дальше я совершил обход в следующем порядке – Октябрина, Урбанайтес, Ахлюстин. Тут ничего не изменилось.
А на следующий день вот изменилось. Урбанайтес и Октябрина тоже взяли в руки плетки, Ахлюстин держался. Скорее всего, Потягин поведал о своем открытии Октябрине и Урбанайтесу, Ахлюстину же, из-за того, что я тогда пригласил его на завтрак, в информации было отказано. И он работал со своими ботами. Просто-таки Сен-Симон.
Глава 5
Ты и долгопят
Ужинали в молчании. Играла легкая необременительная музыка, что-то из ассортимента Ефграфа Вельтмайсера, какие-то польки, венгерки и прочий Штраус, по-моему, эта музыка как нельзя лучше способствует пищеварению. Моему, во всяком случае. Я вкушал салат из тропических фруктов, сыра и каких-то пряных трав. Мои подопытные… то есть коллеги, принимали пищу за своим столом, сегодня Андрэ опять разнообразил меню начальников морепродуктами, каша была пшенная и с рыбой – какой-то разновидностью чрезвычайно мелкой, размером с кружок лимона, камбалы. Чрезвычайно мелкокостлявая. Но начальников такая белковая добавка не очень вдохновляла, ели без аппетита. А может, настроения не случилось.
Я решил побыть немного добрым, выставил на стол корзинку с грейпфрутами.
Потягин издал нутряной звук, это от слова нутрия.
– Не волнуйся, Виталя, – успокоил я. – Это тоже соответствует действительности. Иногда сеньор угощал своих верных помощников сигарой или свежим ромом. Так что жуйте грейпфруты, это полезно от цинги. К тому же сегодня вы впервые выполнили четверть нормы…
– Кроме Ярика, – сказал через набитый рот Потягин. – Он не успел…
Сердцу моему сделалось сладостно, я сказал:
– Это ничего, Виталя. Я думаю, вы его скоро научите.
Ахлюстин поглядел на меня с интересом. Я пообещал:
– Попрошу Андрэ приготовить вам на завтрак бобы, это очень питательно. Это в честь нормы. Правда, бобы – коварная пища, тебе ли, Октябрина, не знать.
Октябрина пошевелила бровями.
– А я кое-что видел, – сообщил вдруг Потягин. – В джунглях. Неподалеку тут… Какие-то длинные строения.
Потягин обозначил головой направление и показал руками размер бараков.
– Там ничего быть не должно, – сказал я.
Там на самом деле не должно было быть ничего, я смотрел карты, пусто. Может, что-то из секретного, раньше много всякого строили, а на картах не отмечали. Потом все это зарастало, приходило в негодность.
– Возможно, тайная база, – сказал я. – В двадцать первом веке много тайн разводили. Бункеры, убежища, подземные города целые, до сих пор разобрать не могут. А может, зомбоферма.
– Что? – спросили мои друзья в один голос.
– Зомбоферма. Ферма для производства зомби. Про зомби слыхали?
Слыхала одна Октябрина.
– Живые мертвецы, что ли? – спросила она. – Так это сказки дядюшки Примуса…
– Во-первых, дядюшки Римуса, – поправил я. – Во-вторых, зомби – вполне реальный феномен. В середине двадцать первого века местные правители все свое население в зомби превратили. Сначала умертвляли с помощью яда из рыбы фугу, а потом воскрешали электричеством. Но только обязательно живым – из молнии. И обязательно надо в могилы было закапывать, а крест железный – чтобы лучше током ударяло. А в мозг специальные контроллеры вставляли – чтобы управлять. В джунглях же строили специальные фабрики для откорма и…
– Он специально нас запугивает, – вмешалась Октябрина. – Страшные истории – это тоже часть антуража, правда, Уткин?
