Одновременно не существует требования, предписывающего комитету предъявить достижения или неудачи первого срока его существования, обнародовать показатели или оценить эффективность своей работы. Требование касается лишь соблюдения нормы прозрачности, усложняя процедуру продления работы комитета, но не вводит оценку активности или уровня компетентности комитета по результатам его работы.
Применительно к операционной работе консультативного комитета Закон предписывает участие в ней правительственных чиновников, которые должны согласовывать или созывать совещания комитета (а также имеют право переносить или отменять их), принимать в них участие и председательствовать на них, утверждать повестку и так далее
[835]. Эти правила призваны устранить опасения, что комитеты могут «стать хвостом, который виляет собакой – федеральным органом»
[836]. В связи с этим трудно предположить, как суд будет трактовать асинхронное онлайн-взаимодействие.
Помимо неопределенности, связанной с правоприменением Закона о федеральных консультативных комитетах к такого вида деятельности, сохраняется неясность в том, можно ли квалифицировать эту работу как работу комитета и как чиновник правительства сможет руководить сетевой деятельностью.
Собрания федеральных консультативных комитетов должны быть открытыми для общественности и предоставлять возможность для гражданского участия. Согласно решению Конгресса, когда высокопоставленный служащий федерального ведомства использует ресурсы консультативного комитета для выполнения своих обязанностей, в большинстве случаев он должен соблюдать принципы открытости и публичности. У группы нет права воспользоваться Первой поправкой к Конституции, чтобы сохранить в тайне информационные материалы
[837].
Хотя результат деятельности консультантов-профессионалов освобождается от требований Закона о свободе информации, любые другие используемые комитетами данные, отчеты и материалы, протоколы совещаний, подготовленные документы и рекомендации должны быть обнародованы
[838]. По меньшей мере восемь копий каждого документа должны поступить в Библиотеку Конгресса для общественного контроля; исключение составляют «подготовительные» и «совещательные» правительственные документы – например, проекты директив или регламентов, предоставленные комитету в ходе его работы
[839]. Такие онлайн-платформы, как Мозговой центр, могут упростить и автоматизировать соблюдение законодательных требований.
Применительно к классической («офлайн»), а не к сетевой («онлайн») деятельности требование открытости, установленное Законом о федеральных консультативных комитетах, часто смешивают с требованиями Закона о проведении открытых заседаний
[840]. Этот закон, ставший в 1977 году частью Закона о федеральных консультативных комитетах, предписывает коллегиальным органам – таким, как Федеральная комиссия по связи, – проводить собрания в открытом режиме. Имеются, однако, опасения, что стремление к прозрачности отрицательно влияет на содержательность дискуссий. Высказываются мнения, что независимо от того, является ли целью обсуждений достижение консенсуса или получение экспертных сведений, неформальные дискуссии и обмен мнениями «без протокола» более эффективны и при этом не противоречат принципам открытости, содержащимся в Законе о федеральных консультативных комитетах.
Например, Филипп Петти
[841] вводит строгие разграничения между правилом «разумного подхода» (с опорой на экспертный опыт) и волей большинства, утверждая, что демократии пойдет только на пользу, если «власть не будет руководствоваться волей большинства, а лучше будет преимущественно скрыта от ее взоров»
[842]. А Джон Фереджон, профессор юриспруденции и политики Нью-Йоркского университета, отмечает:
Внутренние совещательные процессы могут сформировать среду, в которой проблемы решаются без принуждения или искушений, то есть среду, приближающуюся к тому, что Юрген Хабермас назвал «идеальной речевой ситуацией»
[843].
Пытаясь выработать иной поход к требованию «способствовать открытости», федеральные консультативные комитеты – например, Президентский совет по науке и технологиям – экспериментировали с проведением интернет-трансляций своих совещаний и запрашивали онлайн-комментарии к ним; это не запрещено Законом о федеральных консультативных комитетах. Административная конференция рекомендовала Конгрессу внести в Закон поправки, дающие Управлению служб общего назначения право включить онлайн-коммуникацию в контекст работы консультативных комитетов.
Документ Конференции предлагал «расширить возможности электронных совещаний, уточнив допустимые масштабы использования ведомствами „новых медиа“ (или „социальных медиа“) применительно к консультативным комитетам», а также «продемонстрировать на примерах возможность использования этих медиа для участия общественности в процессе принятия решений федеральными органами, в том числе в выработке единого общественного мнения по конкретным вопросам, не подпадающим под действие Закона о федеральных консультативных комитетах»
[844]. Впрочем, в этих рекомендациях не предлагается менять правила формирования комитетов и управления ими. В них не прозвучало призыва расширить за счет новых людей тот узкий экспертный круг, который официально допустим сегодня.
Формирование новой законодательной базы для современного Мозгового центра
