Но современные институциональные системы уже не работают, а приверженность формальным процедурам не приводит к желаемым результатам. По словам Джеффа Малгана
[141], им на смену пришли энергетические системы, предназначенные для производства и распределения энергии, но не для ее эффективного использования: пищевые привычки, приводящие к ожирению; система здравоохранения, в которой практически отсутствуют больницы для людей с тяжелыми паллиативными заболеваниями, в том числе душевнобольных; системы социальной защиты, не учитывающие старение населения; экономическая система, характеризующаяся глубоким дисбалансом между неиспользуемыми ресурсами и неудовлетворенными потребностями. Эти социальные институты стали жертвами своего собственного успеха, – как это часто случается, успех воспроизводится до тех пор, пока в конце концов не приводит к провалу; вот почему те, кто работает внутри системы, всегда в последнюю очередь начинают осознавать необходимость перемен
[142].
Мы начинаем постепенно понимать, что, находясь внутри сложных институциональных систем, мы не вправе вмешиваться в ход событий с нашими прогнозами; вместо этого необходимо разработать инновационные и эволюционные подходы к проблемам. Мы стоим на пороге новой эры, требующей от властных институтов большей гибкости в реагировании на вызовы сетевой экономики. При этом мы все еще ограничены жесткими механистическими моделями социального управления с опорой на профессиональные компетенции, несовместимыми с доктриной «Открытое правительство».
• Третье препятствие – ощутимое отсутствие внятных «ментальных моделей»
[143], дающих представление о потенциальной альтернативе профессионализированному правительству. Причиной столь глубокой пропасти между современной закрытой и будущей «коммуникативной» моделями управления является отсутствие единого понимания целей, в направлении которых следует двигаться. Ментальная модель отражает представление человека о реальности. По иронии судьбы, один из изобретателей этого термина, дав ему определение, ясно указал на то, что отсутствует в системе современного государственного управления. Наличие ментальной модели – четкой детализованной картины умных государственных институтов власти – является непременной предпосылкой для убеждения большого числа людей в необходимости и значимости участия в преобразованиях. В книге «Изменяя умы»
[144] Говард Гарднер
[145] объясняет, что восприятие людьми действительности меняется не в результате озарения, а лишь в ходе эволюционного процесса приобретения опыта и практического обучения.
Живучесть устаревших институциональных моделей объясняется стремлением сохранить устойчивость государственного управления – стремлением, за которым скрываются укоренившиеся ментальные парадигмы, латентное сопротивление переменам со стороны институтов власти, а также ограниченное финансирование реформ управления. Для согласованных усилий, направленных на формирование умного правительства, не существует каких-либо фундаментальных препятствий, за исключением, пожалуй, мертвого груза устойчивых принципов организации государственных институтов и устойчивой веры в опору профессионализм, в граданина-зрителя, в механистические структуры управления, в эффективность существующих ментальных моделей, – веры, которая так долго питала нас, а теперь не дает нам возможности двигаться вперед.
Действительно, в интернете появляются все новые и новые формы общения и обмена информацией. Однако открытый запрос на участие (то, что сегодня мы называем «краудсорсингом») не может стать основой для реформирования государственного управления. Это слишком ненадежный и бессистемный инструмент для того, чтобы обеспечить обмен качественной информацией между институтами власти и обществом. Руководствуясь лишь верой в общественный разум, мы рискуем получать одни и те же устаревшие идеи, иногда в новой упаковке
[146].
Традиционно роль кураторов и брокеров идей возлагалась на дипломированных специалистов – носителей формальных квалификаций. Точно так же, как торговые марки помогают сделать выбор среди множества однообразной продукции, формальные свидетельства профессиональной квалификации (дипломы, сертификаты и т. д.) подтверждают «качество» эксперта и снижают стоимость их поиска.
Но новые технологии меняют эту практику. Опора на профессионалов при выработке политики имела смысл в конкретной исторической ситуации – это было ключевой посылкой прогрессивизма ХХ века, – но уже не столь актуальна сегодня. Собственно профессионализм как таковой, впрочем, не представляет собой проблемы – проблема заключается в закрытости и элитарности государственных институтов, ограничивающих взаимодействие и диалог с обществом, в том числе с другими элитами, дипломированными специалистами и носителями практических ноу-хау.
Перемены, происходящие сегодня в технологической и социальной сферах, предоставляют правительствам возможность обращаться за информацией к разнообразным экспертным сообществам и использовать получаемую помощь для совершенствования механизмов принятия решений и оказания государственных услуг. Инструменты улучшились. Теперь нам предстоит их использовать.
