Эта история, рядом с которой сказка «Гензель и Гретель» о юных брате и сестре и ведьме-людоедке кажется безнадежно слащавой историйкой, связывает потребление и рождение потомства столь тесно, что, как говорит Марина Уорнер, «трудно отделить, где кончается питание и начинается размножение, и наоборот» [187]. Как известно, можжевельником отмечают могилу, но он же является символом мифической птицы Феникс, которая восстанавливает естественный порядок – правда, в нем уже не находится места матери.
Николас Калпепер (1616–1654) характеризовал можжевельник как великую панацею, «несравнимую с прочими по своим добродетелям». Juniperus лечит почти от всего – от укусов ядовитых чудовищ до подагры, радикулита, проказы и эпилепсии включительно. Но может ли можжевельник, как утверждает Калпепер, «обеспечить женщине быстрое и безопасное зачатие»? Вполне возможно. Ведь Калпепер писал о Juniperus communis, а не о Juniperus sabina, который он называл савин (savine). Этот последний является скорее абортивным средством, что видно уже из его второго названия – «погибель матери» (mother’s ruin – так, кстати говоря, называют и джин). Как отмечал Калпепер, «савин можно безопасно применять как наружное, но прием его вовнутрь явно вреден» [188]).
СМ. ТАКЖЕ: дягиль, сильфий.
Мумиё
Слово «мумия» – «забальзамированное и обмотанное бинтами тело древнего египтянина» – происходит от средневекового персидского mumiya, что означает асфальт или битум. Мы этими смолами покрываем дороги и крыши, но древние египтяне использовали их для бальзамирования тел.
Недавние исследования Стивена Бакли из Университета Йорка и других специалистов по химической археологии показали, что битум действительно был одним из многих антимикробных и противогрибковых агентов, с помощью которых бальзамировщики сохраняли тела умерших и содействовали их переходу в загробный мир. (Популярны были также пчелиный воск и смола хвойных и фисташковых деревьев.) Битум был дешевле, чем другие смолы, и использовался в основном в поздний период истории Древнего Египта (664–332 до н. э.), причем чаще при бальзамировании домашних животных, а не людей. Но и с понятием «битум» тоже все не так просто…
Со времен Средневековья вплоть до едва ли не середины XIX века считалось, что битум, который отщипнули от старых разложившихся трупов, обладает мощными целебными свойствами – особенно если его отщипнули от головы. Это вещество, известное как мумиё, считали импортным, экзотическим и очень дорогим, и уже по этим причинам в средневековых руководствах для купцов оно проходило по разделу «пряности».
Одно из наиболее известных таких пособий, «Практика торговли» (La pratica della mercatura), написал в конце 1330-х годов флорентийский банкир Франческо Пеголотти. Как с восхищением отмечает историк Пол Фриман, мумиё в этом пособии упоминается наряду с «драконьей кровью» (экстракт растения семейства драценовых, использовался как краситель и как лекарство) и веществом под названием тутти (tutty). Последнее средство, также называемое кадмия (cadmia), представляло собой сажу из труб печей в Александрии, в которых выплавляли цинк, и было популярно среди алхимиков и врачей как лекарство для лечения сочащихся язв. Последнее предложение звучит как нонсенс, пока не узнаешь, что тутти есть на самом деле оксид цинка, один из активных ингредиентов судокрема (Sudocrem) и иных распространенных антисептических и противовоспалительных мазей.
Другой справочник, «Книга о простейших лекарствах» Матфея Платеария (Matthaeus Platearius. Liber de simplicibus medicine), больше известная по ее первым словам «О текущем» (Circa instans, 1166), называет мумиё «разновидностью пряностей, которую добывают из могил умерших», и советует следующее:
«Избирай мумиё блестящее, черное, дурно пахнущее и твердое. Если оно белое, весьма мутное, не липкое, не твердое и легко рассыпается в порошок, то от него лучше отказаться. Компресс из мумиё и сока пастушьей сумки останавливает обильное носовое кровотечение… Для лечения харканья кровью из-за раны или легочной болезни нужно сделать немного пилюль из мумиё, порошка мастики и воды, в которой была распущена камедь. Пусть недужный подержит эти таблетки под языком, пока они не растают, а потом проглотит» [189].
Невероятно, но когда-то подобные «трупные» лекарства считались вполне заслуживающими внимания! Так, один из лучших врачей Европы сэр Теодор Тюрке де Майерн (1573–1655) как-то прописал королю Якову I (1566–1625) порошок из истолченного человеческого черепа. Отказ монарха принять это лекарство поверг врача «в весьма минорное расположение духа» – об этом сообщает Ричард Сагг. В книге «Мумии, каннибалы и вампиры: история трупной медицины от Возрождения до Викторианской эпохи» (Richard Sugg. Mummies, Cannibals and Vampires: The History of Corpse Medicine from the Renaissance to the Victorians, 2011) автор утверждает: «В течение 200 с лишним лет на заре современной Европы богатые и бедные, образованные и неграмотные – все участвовали в актах каннибализма на более или менее регулярной основе» [190]. Ирония судьбы состоит в том, что, хотя понятие «медицинский каннибализм» представляется (и в какой-то степени является) феноменом Средневековья, интеллектуальный интерес к нему достиг своего пика в конце XVII века, когда уже было заложено рациональное основание медицинской науки.
Но при этом… Человек пил кровь человека, причем иногда прямо из вены донора. В Германии для использования в мазях собирали жир с говорящим названием Armsünder-schmalz, «жир бедных казненных грешников». Мох, покрывавший черепа (многие из них принадлежали ирландским жертвам английской оккупации), был призван лечить эпилепсию и судороги. Предпочтение отдавалось материалам, полученным из головы – это отражало убеждение, что именно там находятся «жизненные силы», которые поддерживают душу. Тем, кто жаловался, что подобная практика неправильна и нечестива, фламандский ученый Жан Батист ван Гельмонт (1580–1644) ответил (и весьма рискованно), что останки используются лишь «в целях добра и благотворительности» и что «применяемые средства сами по себе являются совершенно естественными», а их лечебная сила «дарована самим Господом» [191].
Первоначально источником порошка мумиё действительно служили египетские мумии. Один из самых первых египтологов, врач XII века Абд аль-Латиф аль-Багдади, сам занимался такой торговлей:
«Что же касается того средства, что находится внутри тел и голов и называется мумиё, то здесь его много. Крестьяне привозят этот товар в город, где его можно купить за бесценок. Я купил три головы, полные мумиё, за половину дирхама. Продавец показал мне мешок этого добра, где были грудь и живот, полные мумиё. Я увидел также, что оно находится и внутри костей, которые поглощали мумиё, так что в конце концов оно стало их частью» [192].
Спрос на мумиё был настолько велик, что копатели в спешке не только оскверняли тысячи исторических захоронений людей и животных – возникла, можно сказать, индустрия по производству мумиё. Люди растаскивали большинство невостребованных трупов, которые каждый день выносили из тюрем и больниц. Историк Мухаммад ибн Ияс (Muhammad ibn Iyas, 1448–1522) упоминает приговор неким египетским купцам, обвиненным в изготовлении мумий из недавно умерших людей и продаже их европейцам в качестве источника мумиё по 25 динаров за кантар. Торговцев признали виновными, отрубили им руки, а потом повесили.
