Посвящаем эту книгу нашей любимой дочери Мориа Саре: нас стало трое, и наша жизнь наполнилась радостью
Введение
Нам нравился период беременности. Но ребенок достался нам нелегко. Только после четырех лет изнурительных процедур, связанных с искусственным оплодотворением, беременность чудесным образом наступила – правда, к этому моменту Джули было уже почти сорок, а мне – сорок восемь. В сентябре, когда Джули была на седьмом месяце, мы сделали перерыв в работе и решили съездить в Йеллоустонский парк. Открыв окна настежь, с развевающимися на ветру волосами, мы во все горло пели вместе с Бонни Рэйтт «Как раз вовремя». Мчась по Айдахо, мы говорили и говорили – знаете, это был один из тех задушевных разговоров, которые запоминаются на долгие годы. Поздно вечером следующего дня мы добрались до места, сняли простую деревянную хижину и рухнули спать. Но в три ночи оба внезапно проснулись. Повернулись друг к другу. И я прошептал: «Я только что понял. Я знаю, как должны звать ребенка». Джули спросила: «Как?» Я ответил: «Мориа». У Джули рот раскрылся от изумления, а потом она воскликнула: «Мне только что приснилось это имя!» Потрясенные, мы снова уснули. Мы были втроем с нашей маленькой Мориа, ожидающей момента своего появления на свет.
Прошло два месяца, была середина декабря, день выдался теплый и яркий, совсем весенний. Джули была на последнем месяце беременности, с огромным животом. Мы встали, сделали тосты, сварили яйца, и вдруг она с улыбкой сказала: «Мне нужно зимнее пальто». Я помотал головой и посмотрел на нее как на ненормальную: «Подожди, когда родится ребенок». «Нет», – ответила она. Я терпеливо повторил, решив, что она не поняла: «Подожди немного, потому что если сейчас оно будет тебе как раз, то позже станет велико. Ты же очень поправилась, милая». А она снова: «Нет, я хочу купить зимнее пальто прямо сейчас». Что ж, я знал принцип «никогда не спорь с беременной». Вздохнув, я сказал: «Хорошо. Поедем за пальто». И мы отправились в магазин. Джули выбрала пальто, которое было на три размера больше, чем она обычно носила. И тут же упрямо надела его.
Когда мы вышли из магазина, Джули произнесла: «А теперь нам нужны цепи на колеса». Я раздраженно воскликнул: «Послушай, но это абсолютно бессмысленно. Посмотри вокруг: сегодня прекрасный теплый зимний день. Да и вообще в Сиэтле снега почти не бывает». Джули ответила: «Мне все равно. Я хочу цепи на колеса».
Из магазина одежды мы поехали в магазин автозапчастей. За прилавком стоял высокий толстяк. Он сказал: «Ага, цепи у меня есть, но послушай, приятель, здесь не бывает снега, так что не трать деньги зря. Цепи тебе не понадобятся». Я лишь махнул рукой в сторону Джули, стоявшей поодаль – с огромным животом и в новом пальто. Продавец кивнул, подмигнул мне и со словами «А, да, понял» отправился в подсобку за цепями.
Когда мы вышли на улицу, Джули заявила: «Нам придется надеть цепи на колеса». Я ответил: «Ну, сам я не смогу, давай попросим нашего механика». К этому моменту я уже понял, что с ней лучше не спорить. Поехали в автомастерскую. Механик спросил: «Вы спятили? Прекрасный день, пара облачков на небе, но это ерунда. Да и занят я». Я лишь махнул рукой в сторону Джули, стоявшей поодаль. Механик кивнул: «А, да, понял. Слушайте, сходите пообедайте в греческий ресторан – тут, по соседству. За это время я закончу с машиной». Мы пообедали и спустя час уже ехали домой, звеня и гремя на всю улицу.
Около пяти вечера обычный легкий декабрьский ветерок вдруг стал пронизывающе холодным. Небо потемнело. По дому пронесся сквозняк. Полетели первые снежинки, узорчатые и очень красивые. Внезапно начала падать температура, все ниже и ниже. Ветер усиливался. Через час в доме стало холодно, как в морозилке. Мы выглянули в окно – а деревья там уже покрыты снежными шапками. Метет страшно. Я не видел такой метели уже пять лет, с тех пор как уехал из Иллинойса. Позднее газеты назвали ее «снежной бурей века», потому что такого сильного снегопада в Сиэтле не было уже сто лет. За четыре часа снежный покров достиг шестидесяти сантиметров. Намело полутораметровые сугробы. В горах скорость ветра доходила до сорока четырех метров в секунду.
В тот же вечер, когда Джули поднималась по лестнице, у нее отошли воды. Она закричала: «Джон, началось!» Тут же торопливо, но аккуратно надела свое новое пальто. Мы схватили заранее приготовленную сумку с вещами и бросились к машине. И с идеально установленными на колеса цепями поползли вверх по Капитолийскому холму к больнице, которая располагалась на его вершине. По пути нам то и дело попадались брошенные автомобили. Весь город оказался захвачен непогодой врасплох. Чтобы купить цепи, нужно было отстоять шестичасовую очередь. А снег все не прекращался. Температура упала до минус восемнадцати.
В больнице мы встретили свою улыбчивую акушерку. Ее смена закончилась несколько часов назад, но уехать домой она не смогла, так что нам повезло. Медсестры остались по той же причине – а новая смена не смогла добраться до работы. Вот мы и сидели все вместе, небольшой веселой компанией.
Спустя несколько часов интервал между схватками уменьшился до пяти минут. Лицо Джули было искажено мукой, но время родов еще не пришло. Мы ходили по больнице туда-сюда. «Присядь на корточки, быстро подыши и иди дальше». Я повторял Джули то, что узнал на курсах по подготовке к родам. Но они все не начинались, несмотря на то, что схватки продолжались уже несколько часов. Мы отправились отдохнуть в палату, где я прилег на кушетку рядом с кроватью Джули. Прошло двадцать часов. Медсестры, запертые непогодой в больнице, спали на свободных кроватях. Джули лежала тихо, пережидая схватки. И держала меня за руку.
Наконец ближе к вечеру следующего дня начались роды. Джули поспешила в родильную палату, я последовал за ней. Джули готовили к появлению ребенка, а я в это время разговорился с анестезиологом об электрокардиограммах. Он о чем-то спросил, и врач начал чертить какие-то графики на подушке Джули, объясняя, как работает аппаратура. Внезапно Джули воскликнула: «Эй-эй, вы, смотрите!»
Я взглянул и не поверил своим глазам: показалась темная макушка Мориа. Потом ее лицо. Она очень спокойно смотрела на мир своими огромными прекрасными глазами. Потом увидела меня. Судя по выражению ее лица, она думала что-то вроде: «Это очень интересно. Ты кто?» Я подумал: «Как я люблю это лицо! Я мог бы всю оставшуюся жизнь смотреть на него!» Я влюбился. Мориа захныкала. Ее передали Джули, та приложила ее к себе, и ребенок начал сосать. Мы оба не могли сдержать слез.
Когда через день мы везли Мориа домой по обледенелым улицам, то чувствовали себя измотанными и счастливыми, а еще бесконечно любящими друг друга и нашего ребенка. В момент его рождения мы почувствовали свою прочную связь со всем человечеством. Мы не представляли, что можем испытывать такую сильную любовь. И не колеблясь, встали бы на пути огромного грузовика и отдали бы жизни за эту малышку. Нас ошеломляла наша взявшаяся из ниоткуда уязвимость. Если с девочкой что-то случится, нам конец.
