— Таких документов нет.
— Знаю. Он тоже это признал. И суть в том, что
они даже не почесались, пока слияние двух фирм не закончилось.
— Да, это точно. — Ну, ничего — некоторое
утешение в том, что Маделейн на моей стороне.
— Так что я ему объяснила, не стесняясь в
выражениях, как они гнусно поступили с одним из наших выпускников, и мы здорово
с ним поцапались по телефону.
Я невольно улыбаюсь, потому что знаю, кто
одержал верх в телефонной схватке.
Она продолжает:
— Бек клянется, что они хотели тебя оставить.
Не уверена, что это так, но я ему разъяснила, что они обязаны были, и давно,
обсудить с тобой положение. Ты студент-выпускник, черт возьми, почти готовый
юрист, и ты не их собственность. Я сказала ему, что у них в фирме настоящая
потогонная система, но объяснила также, что времена рабства ушли в прошлое. И
он не может просто так взять тебя и выбросить, передать кому-то другому или
оставить при себе, поддерживать тебя или уничтожить на корню.
Да, она храбрая девушка. То же самое думаю и
я.
— Поцапавшись с ним, я пошла к декану. Декан
позвонил Доналду Хьюсеку, управляющему делами «Тинли Бритт».
Они несколько раз перезванивались, и Хьюсек
изложил ту же версию: Бек хотел тебя сохранить, но ты не соответствуешь
требованиям, которые «Тинли Бритт» предъявляет при найме сотрудников. Декана
это не убедило, и Хьюсек обещал, что посмотрит твою анкету и представленные
тобой пробные работы.
— Для меня нет места в «Трень-Брень», — говорю
я, словно у меня имеется много других возможностей.
— Хьюсек тоже так считает. И говорит, что
«Тинли Бритт» тебе скорее всего откажет.
— Хорошо, — бросаю я, потому что ничего умнее
придумать не могу. Но она-то понимает, что я чувствую на самом деле. Она знает,
что я страдаю.
— У нас напряженные отношения с «Тинли Бритт».
За все время они взяли к себе на работу только пятерых из наших выпускников в
последние три года. Они стали такими важными, что на них нельзя рассчитывать.
Честно говоря, я бы там работать не хотела.
Она старается меня утешить, убедить, что на
самом деле мне повезло. Да кому она нужна, эта «Трень-Брень» с их стартовым
жалованьем в пятьдесят тысяч баксов в год?
— А что же есть еще? — спрашиваю я. —
Что-нибудь осталось?
— Немного, — быстро отвечает Маделейн, — по
сути дела, ничего. — Она просматривает какие-то пометки. — Я звонила всюду, во
все известные мне фирмы. Было место помощника общественного обвинителя,
почасовая работа и двадцать тысяч в год, но два дня назад место уже было
занято. Я туда посадила Холла Пастерини. Ты знаешь Холла? Да благословит его
Господь, наконец-то устроился на работу.
Наверное, люди вот так же сейчас жалеют меня.
— И есть в перспективе два хороших места
юрисконсультов в двух небольших компаниях, однако обе требуют, чтобы сначала
претенденты сдали выпускные экзамены.
Экзамены в июле. Вообще-то все фирмы набирают
новых служащих сразу, как только кончается последний семестр. Они платят им,
помогают подготовиться к экзаменам, и сразу же после сдачи экзаменов те
приступают к работе.
Маделейн кладет блокнот на стол.
— Ладно, я буду для тебя наводить справки.
Может, что-нибудь и подвернется.
— А что мне пока делать?
— Начинай стучаться во все двери. В нашем
городе три тысячи юристов, и большинство или ведут одиночную частную практику,
или служат в фирмах со штатом в два-три человека. Они не обращаются в наш отдел
трудоустройства, и мы их совсем не знаем. Ищи их. Я бы начала с небольших фирм
в два, три, может быть, четыре юриста и уговорила бы их взять меня на работу.
Скажи, что ты займешься «тухлой рыбой», делопроизводством.
— «Тухлой рыбой»?
— Да, у каждого адвоката есть несколько таких
дел. Они держат их на дальней полке, и чем дольше держат, тем хуже те пахнут.
Это те самые дела, когда жалеют, что за них взялись.
Такого нам на лекциях в колледже не говорили.
— Можно задать вопрос?
— Конечно. Спрашивай о чем угодно.
— Вот этот ваш совет, насчет того, чтобы
стучаться в разные двери, скажите, сколько раз вы его повторяли за последние
три месяца?
Она слегка улыбается, а затем смотрит на
компьютерную распечатку.
— У нас еще примерно пятнадцать выпускников
ищут работу.
— И значит, пока мы разговариваем, они рыщут
по улицам в поисках места.
— Возможно. Трудно сказать, конечно. Ведь у
людей могут быть иные планы, которыми они со мной не всегда делятся.
Уже больше пяти, и ей хочется уйти.
— Спасибо, миссис Скиннер. За все. Приятно
знать, что кому-то ты не безразличен.
— Я буду все время искать, обещаю. Приходи на
следующей неделе.
— Приду. Спасибо.
Незамеченный, я возвращаюсь в свой рабочий
закуток.
Глава 6
Дом Бердсонгов расположен в самой старой и
богатой части города и находится лишь в двух милях от юридического колледжа,
вдоль улицы с обеих сторон растут старинные дубы, что придает ей замкнутый,
отгороженный от остального мира вид.
Некоторые дома по-настоящему красивы, с
ухоженными лужайками и роскошными автомобилями, блистающими лаком в подъездных
аллеях, другие кажутся почти необитаемыми и заброшенными и смотрят, как
призраки, сквозь густую листву давно не стриженных деревьев и одичавшего
кустарника. Кое-какие здания находятся в промежуточном состоянии.
Особняк мисс Берди построен на рубеже
столетий, в викторианском стиле, сложен из белого камня. Подъезд плавной
закругляющейся линией огибает один из углов. Дом давно не крашен, крыше нужна
починка, а двор требует некоторых необходимых работ. Окна немытые, канавы
переполнены листвой, но все же видно, что кто-то здесь живет и пытается
наводить посильный порядок. Подъездная аллейка окаймлена разросшимся
кустарником. Я припарковываю машину за грязным, в возрасте, «кадиллаком».
