Книга Монстролог. Дневники смерти (сборник), страница 281. Автор книги Рик Янси

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Монстролог. Дневники смерти (сборник)»

Cтраница 281

Фон Хельрунг кивнул. Похоже, он испытал облегчение, убедившись, что мой хозяин понимает суть проблемы. Самое поразительное открытие нашего времени, способное повлиять на теорию не только аберрантной биологии, но и естественных наук вообще, включая ключевые постулаты эволюции – такое необходимо держать в секрете!

– Ах, если бы только этот посредник, который привез его вам, открыл имя своего клиента! – воскликнул фон Хельрунг. – Ведь этот таинственный персонаж знает, – так же, как и сам Метерлинк – что за бесценный трофей находится сейчас в руках некоего Пеллинора Уортропа с Харрингтон-лейн, 425! Я не преувеличиваю, майн фройнд. За всю вашу полную риска карьеру вы никогда не подвергались опасности большей, чем сейчас. Это ваше самое ценное достижение может оказаться и первым шагом к гибели.

Уортроп напрягся.

– Моя, как вы выражаетесь, гибель когда-нибудь придет, это несомненно, фон Хельрунг. И лучше пусть это случится, пока моя карьера в зените, чем когда от нее останутся лишь жалкие холодные помои.

Фон Хельрунг дымил сигарой, наблюдая, как его бывший ученик допивает чай.

– Что ж, может быть, так оно и будет, – пробормотал он. – Очень может быть.

Глава третья

Жалкие холодные помои.

Девятнадцать лет спустя он сидел в ногах своей кровати, укутанный в полотенце. Он исхудал так, что были видны ребра, а мокрые волосы, облепившие впалые щеки, почему-то заставили меня вспомнить ведьму из «Макбета». Прекрасное грязно, а грязное прекрасно!

– Ты заварил чай? – спросил он.

– Нет.

Я подошел к комоду, чтобы достать чистое белье.

– Нет? Тогда чем ты там гремел? А я-то думал: «Вот милый Уилли заваривает мне чай».

– Нет, чай я не заваривал. Я проверял, есть ли в этом проклятом доме хоть крошка еды. И ничего не нашел. Чем вы питаетесь, Уортроп? Глодаете трупы из вашей коллекции?

Я швырнул ему пару чистого белья – его в комоде оказалось сколько угодно. Похоже, он не менял его, по крайней мере, месяц. Белье упало ему на голову, и он захихикал, как мальчишка.

– Ты же знаешь, у меня никогда не бывает аппетита во время работы, – сказал он. – А вот хорошая чашка горячего, крепко заваренного дарджилинга – это совсем другое дело! Кстати, я так и не научился заваривать его так же хорошо, как ты, Уилл, сколько ни бился. С тех пор, как ты ушел из этого дома, чай потерял вкус.

Я подошел к платяному шкафу. Нашел там брюки, рубашку и наименее запачканный жилет, бросил все это на кровать.

– Заварю вам чайничек, когда вернусь.

– Вернешься? Но ведь ты только что пришел!

– С рынка, Уортроп. Там скоро закроют.

Он кивнул. И продолжал рассеянно крутить в руках майку.

– Надеюсь, ты не возражаешь, если я попрошу тебя купить пару лепешек…

– Не возражаю.

Я сел на стул. Почему-то я вдруг почувствовал, что мне не хватало воздуха.

– Правда, они теперь тоже не те, – продолжал Уортроп. – Даже странно, почему бы это.

– Прекратите, – резко сказал я. – Не будьте ребенком.

Я отвел глаза. Меня тошнило от него, от его полотенца, от сосулек волос, с которых капало, от его сутулых плеч, впалой груди, тощих, словно палки, рук, костлявых пальцев. Хотелось его ударить.

– Вы мне скажете? – спросил я.

– Что?

– Что это за штука такая, над которой вы сейчас работаете, которая медленно убивает вас и наверняка убьет, если я позволю?

Его темные глаза сверкнули знакомым инфернальным огнем.

– Мне казалось, что я сам распоряжаюсь своей жизнью и смертью.

– Вот именно – вам показалось. Скорее, наоборот, смерть уже распоряжается вами.

Огонь погас. Голова поникла.

– Должен же и я когда-то умереть, – прошептал он.

Это было слишком. С утробным рыком я сорвался со стула и навис над ним. Он отпрянул и заморгал, точно ожидая удара.

– Прокляни вас бог, Пеллинор Уортроп! Прошли те дни, когда вы могли с детской наивностью делать вид, будто манипулируете мной и контролируете каждый мой шаг! Приберегите ваши мелодраматические сопли для кого-нибудь еще!

Его плечи поникли.

– Никого больше нет.

– Вы сами сделали этот выбор, никто вас не принуждал.

– А кто принуждал тебя бросать меня?! – закричал он мне в лицо.

– Вы не оставили мне выбора! – я отвернулся. – Вы мне отвратительны. «Всегда говори правду, Уилл Генри, во всякое время правду и ничего, кроме правды». И это говорили мне вы, самый умный человек из всех, кого я знал!

И я повернулся, снова оказавшись лицом к нему. Такова и вся наша жизнь – никто не ходит прямыми путями.

– Вы всегда были для меня обузой, ярмом на моей шее! – заорал я. – Вы отвратительны, сидите тут и гниете в собственных фекалиях, как животное, и ради чего? Зачем все это?

– Я не могу… не могу… – Его била дрожь, худые руки обхватили нагое тело, лицо скрылось за паутиной волос.

– Чего не можете?

– Говорить то, чего не умею… делать то, чего не умею… думать то, чего не умею.

Я покачал головой.

– Вы спятили. – На этот раз голос мой прозвучал удивленно. Непревзойденный Пеллинор Уортроп, единственный в своем роде, перешагнул-таки невидимую грань.

– Нет, Уилл. Нет. – Он поднял голову и посмотрел на меня, а я подумал: «Вот перлы, которые были его глазами». – Все так, как и в начале. Это не я ослеп. Это твои глаза открылись.

Глава четвертая

Широко раскрыв глаза, едва не упираясь в пол носом, я ползал в Монстрариуме вокруг трупа, с каждый разом увеличивая круг.

Дорога́ была каждая секунда, но я заставлял себя не спешить, изучая любые подробности, доступные глазу при столь скудном освещении.

Вот кровавый след ботинка, в шести дюймах от места, где он упал. Вот еще один, там, где второй мужчина едва не наткнулся спиной на стену. Рассыпавшиеся ящики – вероятно, результат столкновения. Или борьбы? С кем-то третьим? Или с драгоценным трофеем Уортропа? Возможно ли, чтобы сообщник-предатель убитого, или его соперник, был побежден здесь, в Комнате с Замком, при попытке пересадить трофей в другой контейнер, более пригодный для транспортировки? Не найдя у стены ничего полезного, я пересек комнату. Вот деталь, не замеченная мной при первом, поверхностном осмотре: большой холщовый мешок, брошенный кем-то – или чем-то – в дальнем углу. Я наступил на него – пусто.

Вот, значит, как было дело: он пытался вынуть его из клетки, но тот бросился на него, испугал, человек, попятившись, наступил в лужу крови, отсюда и отпечаток на полу. Или так – убийца мог случайно ослабить хватку и, оставаясь свободным, запаниковать, шарахнуться в сторону, удариться о стену, рассыпать ящики и броситься из Монстрариума прочь, бросив то, ради чего пришел. Но такой сценарий показался мне неубедительным. Если бы он выронил трофей, тот кинулся бы за ним, и тогда его следы остались бы на полу благодаря все той же луже. Вернувшись в коридор, я стал ощупывать влажную стену над кучей покореженных досок с торчащими из них гнутыми гвоздями, щурясь в мигающем свете газовых горелок и кляня себя за то, что не прихватил из кабинета Адольфа фонарик. Мои пальцы коснулись чего-то липкого. Я замер. Кровь. Стена на уровне глаз была забрызгана мелкими каплями. Неужели он ударился головой? Или его укусили еще до того? Капли покрывали пространство на три фута в обе стороны от груды разбитых ящиков. Что это – он разбил здесь голову и мотал ею из стороны в сторону? Или кто-то мотал его из стороны в сторону, разбив ему голову?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация