Мы детально рассмотрели сравнительное доминирование коммерческого культурного мировоззрения в центре аридной зоны, которому способствовали межрегиональная торговля и имперский космополитизм, и сравнительную слабость аграрного культурного мировоззрения, поставленного под угрозу переселениями крестьян и притязаниями кочевников. Пожалуй, теперь стало понятнее, почему центральный регион исламского мира нашел кардинальное решение проблемы заключения огромного сообщества в аграрные рамки. Но тут я должен предупредить об эффекте удаленности во времени по отношению к данным обстоятельствам. То, что возникшая ситуация достигла наивысшей точки развития именно в Средние века, лишь отчасти объясняется событиями того времени. В частности, его эффективность была результатом постоянных процессов, происходивших в регионах.
Кочевые скотоводы всегда пользовались большим влиянием в исламском мире, но главенствующую роль они играли лишь в Средние века, особенно после набегов на юг и запад от Амударьи тюрков-огузов, ассоциируемых с сельджуками (и почти одновременного набега бедуинов-верблюдоводов племени хиляль и родственных ему племен на Магриб). Такое распределение событий во времени было отчасти связано с длительной эволюцией кочевого скотоводства, особенно уклада конных кочевников евроазиатских степей, на котором мы подробнее остановимся в IV книге. Подобным же образом можно более или менее определить хронологию событий, влиявших на обсуждаемый нами баланс между влиянием землевладельцев и торговцев, а именно определенного длительного ухудшения состояния сельского хозяйства в аридной зоне (на котором мы также остановимся в IV книге) и, конечно, общего развития афро-евроазиатской межрегиональной торговли. Но последствия данных обстоятельств не всегда можно напрямую соотнести с датированными событиями, служащими их наглядным проявлением, например, набегами огузов. На саму текстуру исламской культуры влиял кумулятивный процесс, нараставший все время, пока присутствовали описываемые нами обстоятельства.
Минимальные политические и социальные требования общества в конечном итоге определялись его экологией, то есть доступными природными и социальными ресурсами, необходимыми для выполнения различных обязательных задач на том или ином техническом и организационном уровне. С течением веков укреплялись именно те социальные институты, которые доказывали свою жизнеспособность в описываемой нами экологической ситуации и соответствовали ее требованиям. Так эти институты ирано-семитской культуры могли пережить временные изменения в экологическом фундаменте общества, сохраняя последовательность социальных механизмов независимо от того, какой элемент власти укреплялся или ослаблялся — аграрный, пасторальный или торговый. Даже когда международные торговые пути меняли свое направление, или мировая торговля на какое-то время становилась менее интенсивной, общие культурные тенденции региона сохраняли свое влияние, будучи уже заложенными в основу социальных институтов и ожиданий общества. Описываемый нами процесс развивался до тех пор, пока сохранялись его главные базовые предпосылки на большинстве территорий. Своего пика он достиг в Средние века, в эпоху ислама.
В частности, сама исламская традиция во многом была продуктом космополитического и коммерческого общественного уклона в регионе между Нилом и Амударьей. Законами шариата и, как мы увидим, предписаниями суфиев, вопреки периодическим попыткам структурировать общество по иерархическому или общинному принципу, она способствовала тяготению общества к открытой свободной структуре. И все-таки даже ислам можно было заставить послужить иной тенденции, когда та достигала достаточного развития.
Несмотря на важность последовательности институтов, как только происходило какое-то масштабное изменение в природном или социальном аспекте экологической конфигурации общества, этот процесс начинал двигаться в обратную сторону. Затем могла начать формироваться новая модель на базе тех же интересов, что легли в основу предыдущей. Инверсия или даже серьезное изменение любого из трех факторов нестабильности аграрной власти могли инициировать культурный процесс, который дал бы обратный ход патовой, как я выразился, ситуации в отношениях аграрного и торгового сословий. Это, в свою очередь, остановило бы процесс фрагментации и милитаризации политики, характерных для ислама Средних веков. С началом использования в военных действиях пороха такое изменение, похоже, начало происходить: производство огнестрельного оружия наконец вытеснило давно пришедшее в упадок сельское хозяйство Савада в качестве опоры для сильной центральной власти. Более того, ослабла угроза отъема власти кочевниками у аграриев. Таким образом, в XVI в. некоторые ключевые особенности давно формирующегося ирано-семитского общественного уклада все-таки начали меняться в обратную сторону.
Переселения и этнические изменения
Мы уже обсудили общие предпосылки основных тенденций в регионе между Нилом и Амударьей в Средние века. Однако прежде чем перейти к исследованию внутренней организации сегментов общества, нам следует разобраться в некоторых моментах демографического движения в регионе, в результате которого определились отношения между различными группами населения.
При определенных обстоятельствах номадизация могла происходить в форме перехода от одной этнической структуры к другой; или, говоря точнее, от одного соотношения групп разной лингвистической или другой культурной принадлежности к другому (поскольку почти никогда население не было однородным по своему лингвистическому и культурному наследию). Такие этнические изменения приводили к различным культурным последствиям. Номадизация имела больше шансов на устойчивость, когда сопровождалась этническими переменами. А когда перемены происходили быстро, они могли привести к культурной двойственности в областях, где люди говорили на двух языках и, следовательно, принадлежали к двум культурам. Это могло бы способствовать большей восприимчивости к нетрадиционным инициативам (так, вероятно, происходило в Анатолии в течение какого-то времени после ее завоевания тюрками) или снижению интенсивности культурного развития. Этнические перемены далее вели к преобладанию этнически отличных друг от друга малых групп населения, мало общавшихся друг с другом и обладавших еще меньшей гражданской сплоченностью, а также к широкому распространению языков межнационального общения, благодаря чему стало возможным повсеместное использование нескольких высокоразвитых литературных языков. В общем и целом скорость и направление этнических изменений могли нарушить целостность или последовательность традиции в экономике и высокой культуре. А неразрывность традиции являлась главным социальным ресурсом для процветания. Учитывая все эти причины, можно вывести несколько далеко идущих демографических принципов, которые пригодятся и для понимания социальной мобильности в городах и селах.
Робертс Д. Мавзолеи фатимидских правителей в Каире
Мы должны исключить превалирующий в наши дни мальтузианский принцип, когда в отсутствие особых ограничений население поднимается до локального предела жизнеобеспечения. Как правило, имелись незанятые пространства, куда можно было расселяться. Но следует исключить и более или менее расистскую характеристику поведения населения, представление о котором кроется в распространенных предубеждениях о неких «сильных» и «молодых» народах либо «вырождающихся» племенах, вынужденных мигрировать из-за бедности или войн, и порабощенных народах, выживших только по милости завоевателей. Необходимо всегда брать за основу (если примеры не доказывают иного) тот факт, что в любой отдельно взятой области в тот или иной отрезок времени биологический состав общества был, скорее, единым, чем разнородным, кроме отдельных случаев в самых высших слоях. Но, кроме того, почти непрерывно происходило перемещение населения, независимо от наличия или отсутствия новых выдающихся этнических групп. Этот процесс, возможно, имеет важнейшее значение для многого; и я полагаю, что более наглядные перемены можно толковать как вариации процесса, который происходил всегда.
