Впоследствии, ближе к концу XVI века, представители Запада из самых серьезных конкурентов превратились в подавляющую всех и вся мировую силу, в итоге подорвавшую мощь исламского мира. Что произошло с Западом, мы изучим позднее. Между тем стоит отметить, что если возникшие в этот период великие империи не смогли соответствовать исламскому сознанию и оказались неспособными решить основные проблемы аграрного общества, с которыми они столкнулись, то они не просто внутренне зашли в тупик. Весь мир, а особенно исламский мир, все сильнее вовлекался в радикально новые отношения, которые не сводились к обычному противостоянию народов, а заключались в отношении к Западу в целом. В этой ситуации аграрное общество в решении своих дилемм больше не было предоставлено самому себе.
Два типа расцвета
Несмотря на то что с точки зрения традиционного ислама и ретроспекций историков обновление мусульманского мира себя не оправдало, эпоха XVI–XVII столетий была одной из самых значительных в истории исламского мира. Вся сила творчества, художественные, философские и социальные порывы этого периода можно отождествить с величием и чистотой выдающегося творения Тадж-Махал в Агре. И в некотором смысле это был период великого расцвета.
Но это не был период, когда все прежние каноны ставились под сомнение и старые традиции перетекали в новые, хорошо изученные и построенные заново. В действительности кардинальным образом были изменены лишь некоторые из них. В XVI–XVII вв. для мусульман оставались авторитетными все те же великие личности и события, что и в прошлые поколения; в основных аспектах цивилизации они обращались к самому началу исламской истории. Это был период расцвета, когда консервативный дух оставался таким же, как и в позднем Средневековье, и не ставился под сомнение. Этот подъем в рамках традиции скорее совершенствовал ее, чем обновлял. Подобный тип расцвета сильно отличается от других, от эпохи великого Халифата или еще в большей степени от Западного Ренессанса, в рамках которых открывались новые возможности для творческой деятельности, а основной акцент сосредоточен на обновлении, порой даже радикальном, и тогда дух консерватизма в аграрном обществе со временем затухает.
Как ни странно, этот тип расцвета достаточно сложен для понимания. Великолепие этой эпохи не подвергается сомнению. Оно было бы еще более очевидным, если бы не омрачилось духом отрицания, свойственным XVIII веку, и последующими сокрушительными поражениями, которые заставили и мусульман, и народы Запада с подозрением относиться к предшествующим событиям. До сих пор довольно сложно детально рассмотреть эту эпоху, и не только из-за того, что на нее пала тень последующих мрачных событий. Например, поэзия этого периода долгое время оставалась без внимания современных ученых, та же участь ожидала и философию; живопись, без сомнения вызывающая восхищение, не проявилась настолько очевидно, как живопись эпохи Тимуридов. Даже социальная структура всех трех империй, представляющая собой очень сложный комплекс из множества элементов, — только малая часть наследства, достойного самого внимательного исследования. Невозможно не восхититься военной мощью мусульманских государств, и если не принимать во внимание своеобразную первобытную беспощадность бывших кочевых племен, то военное искусство тех времен можно было бы объяснить рождением настоящих гениев этого ремесла.
Скорее всего, можно сказать, что этот расцвет был не столько порождением новой культуры, сколько кульминацией ее многовекового развития. К примеру, поэзия, далекая от создания «новых» путей, использовала свое богатое наследие как источник сложных и утонченных элементов, что стало тем изящным инструментом, которого лишена новая поэзия, опирающаяся только на современные достижения. Но новизна делает поэзию непонятной для непосвященных. Поэтому, я полагаю, в ней должно отражаться культурное наследие прежних времен. И если кто-то захочет изучить предпосылки или ключевые моменты поэтического метода, то работы Табари или даже аль-Фараби будут доступны для любого читателя. Работы Муллы Садра, философа того времени, требуют от читателя знания событий прошлых лет, иначе основной смысл его работ ускользнет от нас. Однако это нисколько не уменьшает его значимости.
Государства военного патронажа позднего Средневековья, появившиеся с ростом власти монголов, использовали политические наработки, возникшие в политически аморфной среде личных контактов, и покровительственные отношения в своих интересах. Здесь контроль осуществляли эмиры и система шариата. В отличие от Китая, где у монгольской империи не было будущего, исламский мир явился благодатной почвой для этого политического принципа. Подобная идея смогла полностью развиться и воплотиться в создании крупной бюрократической империи только с появлением огнестрельного оружия, когда это технологическое открытие перевернуло все военное дело, что и случилось в период между 1450 и 1550 годами. Все вновь образовавшиеся империи в какой-то степени были основаны на монгольской традиции — даже Османская империя появилась под покровительством монголов, поэтому институты этих государств обладали значительным сходством.
Глава I
Империя Сефевидов: триумф шиитов, 1503–1722 гг
Однако это не вызвало расцвет данного типа государств. Думаю, в некоторой степени создание империй отвечало надежде на возрождение идеалов исламского мира, связанных с преобладанием аграрной системы. Но идеал великой абсолютной монархии и стабильного классового разделения противоречил универсальному эгалитаризму шариата и международной политической системе эмиров. При дальнейшем сопоставлении можно заметить слабые изменения в системе, так как государства эмиров тоже были по сути аграрными, но и эти изменения очень важны. Для Османской империи в Европе и Тимуридской в Северной Индии строгий аграрный уклад был вполне естественным. Однако даже в империи Сефевидов замечены небывало крупные инвестиции в ирригационные системы на Иранском нагорье, хотя стоит отметить, что Савад уже не играл значительной экономической роли (Ирак был более известен своими святынями, чем крупными центрами сельскохозяйственного производства). Впрочем, все это относительно, поскольку мы мало что знаем об экономике и социальной истории империи Сефевидов.
Изменения произошли совсем неожиданно, последовав за чередой событий в центральных регионах ислама. Самым главным из них стало само возникновение Сефевидской империи и насаждение шиизма в центре исламского мира. Возвышение этой империи совпало с серией других событий, некоторые из которых явились последствиями сефевидского движения: экспансия Османского государства, укрепление империи Тимуридов в Северной Индии, завоевание узбеками бассейна Амударьи и далее Поволжья, вторжение португальцев в Южные моря, восстановление власти Алидов в Марокко и затем на территории Сахары. Все эти последовательные изменения привели к дальнейшему перераспределению политической власти.
Преобразования эпохи пороха: португальцы
В период позднего Средневековья порох использовался во многих частях Старого Света в самых различных целях, включая и военные. Военная выгода от использования пороха была несомненна, и его репутация с течением времени укреплялась. Вероятно, изначально порох оценили за его шумовые эффекты, устрашающие врага, а затем его стали использовать как взрывчатое вещество для метания боевых снарядов. К XV веку в мусульманских землях и христианской Европе порох практически вытеснил механические осадные машины. Примерно к 1450 году практически одновременно у турок в Восточной Европе и западных европейцев артиллерия стала основным видом осадного оружия, что достаточно быстро свело на нет военную ценность каменных крепостей. Прошло еще немного времени, и скоро артиллерия стала играть решающую роль и на полях сражений. Тем временем в Западной Европе технология производства индивидуального огнестрельного оружия развилась до такой степени, что к концу столетия вооруженные ружьями пехотинцы стали основой сухопутной армии. Несмотря на то что это было непосредственно европейским изобретением, пехота начала играть главную роль как в мусульманской, так и в христианской Европе. Постепенно это изобретение распространилось по всему мусульманскому миру Осадная и полевая артиллерия довольно быстро стала решающим политическим фактором на всей территории Дар-аль-Ислама.
