Использование пороха в различных военных целях, в основном для нового вида оружия, требовало реорганизации армии. Именно поэтому под вопросом оказались все элементы социального превосходства, от которых зависела военная структура. Это не означало, что старый военный порядок должен был быть полностью замещен новым, однако в итоге возник конфликт между старыми родами войск, которые не хотели терять свои привилегии, и новыми, которые кардинально меняли устоявшееся веками положение вещей. И применение огнестрельного оружия могло стать решающим фактором в разрешении этого конфликта
[353]. Более того, новые виды вооружения повлияли не только на военную организацию. Относительная дороговизна артиллерии и низкая обороноспособность каменных крепостей давали значительное преимущество хорошо организованной и вооруженной пушками центральной власти перед местными военными гарнизонами. Конечно, это не всегда было решающим преимуществом. Не менее важным являлось и то, что с самого начала огнестрельное оружие подразумевало непрерывное развитие новых технологий; как, например, в XIII веке в Китае, где одно военное изобретение следовало за другом. Преимущество было у тех, кто мог позволить себе идти в ногу с последними техническими разработками. (Это было предвосхищение основных черт технической специализации, которой ознаменуется Новое время.) Подобное преимущество открыло правителям, обладавшим нужными ресурсами, широкие возможности для изменения общей политической ситуации.
Без сомнения, порох был одним из решающих факторов в политических, социальных и, наконец, культурных преобразованиях, которые происходили на протяжении трех поколений, начиная с 1450 года. Но, возможно, это изобретение было одним из других, не менее важных событий и легче всего выделялось среди них. Не менее значимым событием можно считать светское нарушение баланса в рамках мусульманского мира, произошедшее между землями старого ислама в среднезасушливой зоне и новыми землями, склоняющимися к аграрному образу жизни, эта проблема угрожающе нарастала в исламском обществе. Еще одним важным фактором можно назвать снижение темпов развития сельского хозяйства в регионе между Нилом и Амударьей. Также мы не можем игнорировать такие события, как вмешательство португальцев в торговлю в Индийском океане и растущее могущество власти Москвы в России. Технология пороха сыграла свою роль для обеспечения преимущества как Португалии, так и Москвы. Реакцией на трудное политическое положение в мусульманском мире в позднем Средневековье стал невероятный рост популярности среди тюркских племен тарикатского шиизма. К сожалению, сегодня у нас нет возможности до конца понять все предпосылки преобразований мусульманского общества, вызванные появлением огнестрельного оружия.
Но общие выводы сделать мы можем. Мы уже упоминали некоторые последствия нового положения вещей в Магрибе и Западном Судане: огнестрельное оружие повлекло за собой образование империй. Преимущество Португалии и Кастилии в Испании и на побережье Северной Африки привело к изменению политики Магриба. Впредь эти земли управлялись не династиями берберов, а представителями городов и военными. Большая часть Магриба, следуя интересам портовых городов, обратилась к османам. А на западе, в Марокко, где сельскохозяйственные районы и главные города располагались в глубине страны, португальскому вторжению было оказано более серьезное сопротивление. Шарифы Магриба (потомки Пророка, а если быть точнее — Идрисиды, под предводительством которых Марокко впервые объявил о своей независимости от Аббасидов) стали на защиту ислама, распространенного в городах, соперничая с тарикатом, популярным среди племен. Под предводительством одной семьи тарифов марокканцы объединили силы, чтобы выбить португальцев с побережья и в то же время случайно помешали попытке турок установить абсолютную гегемонию в регионе. Хорошо вооруженная и вдохновленная успехами дома новая империя шарифов предпринимает беспрецедентную экспедицию (1591 г.) через Сахару в земли Судана, где огнестрельное оружие еще было внушающим ужас новшеством. Как ранее упоминалось, результатом этой экспедиции стало разрушение Тимбукту. Однако экономической базы империи шарифов, замкнутой между Атлантикой и Сахарой, оказалось недостаточно для того, чтобы поддерживать свои силы и перестроить завоеванные земли. Атлантическая торговля с Гвинеей, монополизированной португальцами, составляла все более и более жесткую конкуренцию торговле через Сахару с теми же южными регионами. Судан, обремененный новым военным классом, приносившим одни разрушения, был предоставлен сам себе. В самом же Марокко вновь начались междоусобицы.
Самым далекоидущим последствием новой ситуации, и особенно португальского давления, было изменение расстановки сил в южных морях. Появление португальцев в этих водах хоть и было впечатляющим, но в долгосточной перспективе оказало ограниченный эффект. На протяжении XV века португальцы не только основали торговые пути с Гвинеей, но и заняли юг Конго вдоль всего Западного побережья Африки. В 1498 г. Васко да Гама обогнул южный берег Африки, соединяя, таким образом, португальские торговые пути на Западном побережье с давно существовавшими арабскими на Восточном побережье континента. Так было положено начало торговле Португалии во всех Южных морях, которые уже были связаны с Восточным Африканским побережьем. Начиная с 1501 года португальские христиане установили здесь свой религиозный контроль, целью которого был подрыв мусульманской торговли в Индийском океане и блокирование подходов к Красному морю в Египте, к Средиземноморью и Венеции, так как Лиссабон видел в исламских купцах основных торговых конкурентов. Другой целью стал сбор налогов с чужих кораблей, которые и так постоянно подвергались нападениям со стороны португальского флота. Первое появление португальцев прошло на удивление успешно. Морская торговля в Атлантике требовала от них более мощного морского флота, чем торговля в Индийском океане, где отсутствовала необходимость в дальних переходах (только китайские суда могли похвастаться большими размерами). Новое техническое преимущество вкупе с энергичной внутренней политикой легко восполнило недостаток в виде больших расстояний до португальских баз в Западной Африке.
Условия позднего Средневековья были неблагоприятны для объединенного мусульманского политического движения. Торговля в Южных морях была в основном в руках разрозненных независимых мусульманских торговых городов, которые практически никому не подчинялись. Например, в Малайзии основной фигурой в городе был «султан», который по сути являлся купцом, у него были полномочия монополизировать торговлю в порту и управлять им, а иногда даже он мог контролировать порты других городов.
