Глава II
Империя Тимуридов в Индии: сосуществование ислама и индуизма, 1526–1707 гг
В отличие от Сефевидов две другие великие империи возникли преимущественно в немусульманских регионах, и этот факт обусловил как их силу, так и потенциальную слабость. Однако между ними существовали серьезные различия: я полагаю, что разница в отношении к немусульманскому населению в некоторой степени повлияла на различную судьбу этих двух империй.
Несмотря на то что в Европе мусульмане захватили одни из самых старых культурных центров, основная часть территорий с высоким уровнем культуры к северу и западу от него не попала под влияние ислама. Европейская цивилизация продолжала свое развитие независимо от мусульманской. В свою очередь исламское общество практически не принимало европейскую культуру в расчет. В Индии же, напротив, под влияние ислама попали не только классические культурные центры на севере страны, но и практически весь полуостров. Единственные независимые очаги санскритской культуры сохранились в глубине страны, однако мусульмане и не стремились установить тотальное культурное господство. В любом случае данные территории не сыграли для Индии такую же роль, как славянская или латинская культура в Европе. Основным центрам индийской культуры пришлось принять ислам. И все же индийское культурное наследие, как и европейское, даже в неблагоприятных условиях сохранило активность и творческое начало. Эта было характерно не только для индуистов, подчинившихся исламскому господству, но и проявилось во всех религиозных и интеллектуальных сферах и распространилось на новые области. В итоге мусульманам пришлось считаться с местной культурной традицией. Ранее индомусульманские правители порой поощряли развитие санскритской литературы посредством переводов на различные бытовавшие тогда языки. Впоследствии эта традиция получила развитие при дворе Тимуридов. Как бы то ни было, культурное наследие местных народов никогда не теряло своей актуальности.
Мусульманская культура нередко привлекала индуистов (в частности, принадлежащих к определенной клерикальной касте), даже если те и не принимали ислам. Это само по себе повлекло определенные последствия. Исповедуя разные религии, мусульмане и индуисты разделяли общие интересы в искусстве и образовании. Многие индуисты, главным образом в Северной Индии, читали на персидском языке (а некоторые мусульмане — на хинди). В высших кругах вне зависимости от вероисповедения стало естественным культивирование одинаковых вкусов живописи и в некоторой степени архитектуры, музыки, а также изящных манер, постепенно это стало нормой. Однако это единство (какие бы индийские элементы туда ни входили) определялось в рамках мусульманских норм и существовало за счет непосредственной преемственности культуры исламского мира. Мусульманская и индуистская знать воспринимали друг друга как равных (не без определенной доли соперничества). Даже обычаи такого независимого индуистского государства, как Виджаянагарская империя на юге субконтинента, испытали на себе влияние исламского мира
[366]. Но, само собой разумеется, ни одна из сторон не забывала о решающем различии религий.
Высокая культура была исламской по своей сути, и ее развитие шло в рамках мусульманской традиции. Даже когда мусульманские индусы и их земляки индийцы с исламизированными традициями порвали с исламским миром, данный разрыв был обусловлен традициями прошлого. Это было интенсификацией диалога в рамках исламской цивилизации, а не началом чего-то кардинально нового. В то же время культура, без сомнений, была индийской, причем не столько в духе следования санскритским традициям (исламская культура использовала довольно много элементов санскритской культуры, но все они имели подчиненное значение), сколько в осознании новой формы индийской самобытности как одного из главных регионов Афро-Евразийской Ойкумены со своими местными особенностями, обусловленными не только культурными, но и природными ресурсами и способами взаимодействия с остальным миром. Культуру мусульманской Индии можно в равной степени расценивать как главу и индийской истории, и мусульманской в зависимости от того, на какие вопросы мы хотим получить ответ.
Межконфессиональная исламская культура в Индии развивалась на прочной основе процветавшего сельского хозяйства, вступившего в свою высшую стадию, сопровождавшуюся расцветом бюрократического абсолютизма. При таком положении дел можно было поднимать моральные вопросы о значении высокой культуры и о роли человеческого сознания в ней. В менее благополучный период эти вопросы могли показаться излишне академическими, если не крайне хилиастическими. Это время подходило и для утонченных духовных поисков, которые являясь свидетельством благополучия, одновременно укрепляли и обогощали его. Подобные вопросы и изыскания стоило свести к противостоящим культурным традициям, в рамках которых они возникли, а также к противоборствующим религиозным традициям, в пределах которых формировались эти взгляды. В итоге в данную эпоху свободно обсуждалось, какую роль играл сам ислам как ядро культурного комплекса.
Но вскоре выяснилось, что это процветание эфемерно, поскольку иначе в обществе на аграрном уровне не может быть в принципе — сам механизм, породивший это процветание, оказался неэффективным. И ни одна духовная инициатива, расцветшая на почве этого благополучия, не могла предотвратить падения. Даже вне зависимости от других ограничений, которые мы можем обнаружить, сам по себе этот факт может указать на сильные и слабые стороны моральных достижений того времени. В некоторой степени духовные проблемы, с которыми столкнулась данная эпоха, являлись ретроспективным отражением средневековых проблем, возникших в социальном строе, который всегда находился под угрозой военной анархии. В оба эти периода в неблагоприятных условиях аграрной эпохи смогли проявиться все ресурсы исламского мировоззрения.
Развитие империи Тимуридов в Индии представляется более разнообразным интеллектуально и духовно, чем Османской или Сефевидской, которые прошли одинаковые стадии процветания на аграрном уровне. Поэтому духовные возможности более ярко проявляются для нас именно в Индии. Однако события XX века почти полностью скрыли от нас процесс развития империи Тимуридов. В спорах между индуистами и мусульманами, а также между мусульманами-коммуналистами и анти-коммуналистами по вопросу создания Пакистана тимуридский период служил своеобразной испытательной площадкой для современных теорий. Некоторые ученые настаивали на исламском, другие на индийском характере политических и культурных достижений того времени.
Причины падения власти мусульман породили множество споров. Ранние британские историки выдвинули теорию, что император Акбар в конце XVI века создал империю, основываясь на толерантности между религиозными сообществами, в то время как император Аурангзеб в конце XVII века разрушил ее, приняв политику коммунализма, которая рассматривала религиозные сообщества как чуждые. Мусульманские историки-коммуналисты, принимая этот тезис, придали ему неожиданный поворот: Аурангзеб представлялся героем (а Акбар — злодеем), так как самым важным для империи является сохранение чистоты мусульманского общества, а Аурангзеб своим коммунализмом поддерживал ее. В образах других мусульман-коммуна-листов того периода историки также видели героев, влияние которых они были склонны преувеличивать. Историки-антикоммуналисты (мусульмане и нет) в ответ намеренно преуменьшали влияние этих героев и самого Аурангзеоа, подчеркивая упадок бесконтрольной экономики. В обоих случаях образ Акбара был пересмотрен столько раз, сколько было историков, дававших ему оценку. В результате исследователи открыли множество важных данных, хотя найти разумно нейтральный ориентир для дебатов все еще представляется довольно сложным.
