Финансовая система Акбара удачно дополнялась эффективной военной организацией. Одновременно с введением стандартной системы оценки он поставил распределение доходов между чиновниками и военными под жесткий контроль центральной власти. Старая монголо-тимуридская система поощрения армии по личному усмотрению султана была упразднена (хотя иногда император следовал опыту Шер-шаха), на ее основе была создана очень гибкая системы рангов для должностных лиц бюрократического аппарата. Каждому чиновнику как мансабдару полагался доход с земель, которые (по предварительной оценке) давали четко установленную сумму, ставшую фактически фиксированным жалованьем. Технически размер жалованья рассчитывался с учетом средств, потраченных на то, чтобы собрать и экипировать определенное количество людей для армии — скажем, пять сотен, тысячу или пять тысяч, хотя в реальности мирных граждан крайне редко призывали на военную службу.
Несмотря на то что чиновник получал жалованье наличными деньгами, в мирное время в его обязанности входило посещать земли, от которых он получал доход, и лично контролировать их уровень развития (в соответствии с указаниями департамента по доходам). Такие земли назывались джагир и считались феодальным владением, индийским эквивалентом икта. Предположительно эта практика стала в некотором роде уступкой чиновникам, желавшим контактировать с источником своих доходов напрямую, а не через посредников из департамента государственных сборов. Кроме того, тем самым правительство косвенно признавало, что на такой огромной территории центральная бюрократия будет менее эффективна, чем прямой сбор податей теми, кому они предназначены. Хотя часть этих доходов, которые не шли напрямую чиновникам, в любом случае собиралась налоговыми агентами центрального правительства. (Одно время была предпринята попытка централизованного сбора всех налогов, но она себя не оправдала.) Контроль со стороны центрального департамента по сбору доходов (до тех пор, пока можно было избежать коррупции) обеспечивался регулярной рокировкой земель джагир между чиновниками. Эти изменения в любом случае были необходимы для тщательного контроля размеров жалованья: при продвижении по службе джагир с большим количеством земли назначался тому, кто получал повышение, что влекло за собой общую перестановку всех джагиров
[368].
Акбар принял серьезные меры, чтобы избежать коррупции и мошенничества как в центральных департаментах, так и среди чиновников на местах и чтобы быть уверенным, что доходы идут по назначению на военные цели, а крестьянство не страдает от установленных налогов. В частности, он сократил степень мошенничества во время военных сборов (когда чиновники поставляли не то количество рекрутов или животных, какое было заявлено), преуспев в этом деле исключительно благодаря личному вмешательству. Хотя он не игнорировал необходимость использовать другие организационные формы контроля. Самой важной задачей стало распространить эффективную систему имперской бюрократии на провинции, чтобы не оставлять все вопросы на усмотрение губернаторов и их наместников. Акбар создал эффективные, но подчиненные центру местные органы власти (которых никогда не было в Делийском султанате) в каждой области империи; местные департаменты сотрудничали со столичными министерствами. Эта система позволила непосредственно реализовать власть императора на местах. Более того, она защищала государство от раздела наследниками в качестве личной собственности, как обычно случалось в империи Тимуридов до недавнего времени. Итак, подобно Ирану и Османской империи, государство на основе военной покровительственной практики перешло к бюрократическому абсолютизму.
Вслед за Сефевидами индийские Тимуриды унаследовали тимуридскую традицию вмешательства в религиозную жизнь при помощи садров — ученых мужей, назначаемых правителем, целью которых был контроль доходов и земельных владений, улемов и пиров. С развитием центральной власти авторитет садров над официальными религиозными представителями возрастал. В свою очередь естественным желанием Акбара было установить личное наблюдение за деятельностью садров (которое он осуществил за счет смещения главного садра и узурпации права самолично назначать их и отправлять в отставку). Не менее важным был вопрос перераспределения пожертвований религиозным учреждениям. Он включал в себя возмещение, как минимум частичное, наиболее крупных пожертвований (что вызвало возмущение), а также присутствие при дворе, хотя бы единожды, получателя, если он хотел сохранить свой приход. Учитывая традиционно существовавшую отчужденность многих пиров от двора военного правителя, эта мера символически укрепила зависимость религиозной жизни индийских мусульман от центрального правительства и его дворцовой ориентации.
Одновременно с общей реорганизацией администрации Акбар счел необходимым уделить внимание правовой основе своей власти. Как и сефевидские правители, он постарался основать растущую централизованную власть на принципах ислама. Он принял широко распространенную философскую доктрину о халифских полномочиях любого правителя, обращающегося к законам шариата в своих владениях, которая была разработана в период позднего Средневековья, например у Даввани. С характерной для него активностью и добросовестностью он зашел настолько далеко, что по примеру ранних халифов взял на себя символическую роль имама в ведении молитвы салят. Подобная практика крайне редко применялась индийскими правителями. В течение нескольких лет он проявлял особую заботу о шариатских ученых улемах, выдавая им гранты и даже на некоторое время наложив налог джизья на немусульман. Кроме того, он настаивал на введении еще более радикальных мер, которые заключались в укреплении его позиции в самой системе шариата путем пересмотра шариатских традиций. В 1579 г. он добился того, что главный улем публично подтвердил право настоящего правителя (под которым подразумевался сам Акбар) решать, какие из противоречащих положений фикха, с которыми не согласны муджтахиды, можно применять в его владениях. Если бы подобное предложение прижилось, это означало бы по меньшей мере полное подчинение шариата аграрному абсолютизму. Однако структура шариата была слишком независима, чтобы легко принять такую реформу, в любом случае довольно скоро Акбар разочаровался в улемах и потерял всякий интерес к легитимизации шариата. Со временем Акбар предпочел легитимизацию на основе учений фальсафы.
Это смещение интересов закончилось подавлением восстаний мусульманских военных в восточной области Ганга, которые не понимали подтекста Акбара в критике шариата. Однако данное смещение произошло частично из-за того, что империя все меньше опиралась на военных мусульман, поэтому ей требовалась более нейтральная легитимизация. Индийские мусульманские правители давно привыкли опираться как на мусульман, так и на индуистов не только в вопросах финансовой организации (в которой, будучи знатоками местных традиций, они были наиболее компетентны), но и вопросах командования армией. При правлении Акбара эта традиция получила особое значение. (Нейтральное отношение мусульманских эмигрантов к местным мусульманам и индуистам, возможно, упростило эту задачу.) Расширение административного финансового аппарата требовало привлечения большего количества индуистских мелких чиновников. И даже в военной сфере в связи с тем, что империя объединяла все большие территории, увеличение числа высоких постов в армии, занимаемых необращенными индуистами, уже не вызывало удивления.
