Глава III
Османская империя: военный альянс шариата, 1517–1718 гг
Из всех великих абсолютных монархий, наследовавших смутной эпохе владычества монголов, самой устойчивой и сильной оказалась Османская империя. Так же, как Сефевиды и Тимуриды в Индии, османы связывали основные гражданские институты с центральной государственной властью. В Сефевидской империи эта связь основывалась на революционном принципе, и в итоге с установлением норм правления пропасть между военной политической властью и представителями социальной легитимизации стала непреодолимой. В индийском государстве данная связь была основана на установлении политического универсалистического принципа, однако этот принцип превышал возможности легитимизации, имевшиеся у исламского правления. Османское государство, будучи основанным на военном аспекте самого шариата, сумело избежать недостатков двух других империй. Фактически успех османского государства был для того времени феноменальным явлением. Но так не могло длиться вечно, поскольку, как и везде, здесь также проявились проблемы аграрного общества. И снова, как и всегда, сама жизнь настойчиво требовала, чтобы кто-то превзошел лучших представителей прошлого.
Военный абсолютизм и рабовладельческое хозяйство
Абсолютизм Османской империи носил тот же военный характер, что и у других государств, хотя в некоторых аспектах он отличался. Как и в других случаях, османский абсолютизм строился на традиции, в соответствии с которой центральная власть, включая все ее административные ветви, воспринималась как единая могущественная армия. Служба в этой армии расценивалась как личное служение монарху
[379]. В случае Османской империи некоторые аспекты этой концепции несли в себе особый смысл.
Османское государство уже изначально было военным, но не являлось абсолютной монархией. Однако характер военной основы государства со временем трансформировался в абсолютизм, который был введен потомками воинов гази. Когда османская военная активность вылилась в походы, дальность которых требовала централизованной организации, бывшие регулярные войска гази постепенно стали превращаться в скотоводов и крестьян, а их главнокомандующие становились процветающими землевладельцами, жившими за счет военных земельных пожалований. С изменением социального положения гази изменилось и их мировоззрение. Будучи надежно устроенными, они уже не искали для себя героического лидера, а вполне были готовы признать официального монарха. В то же время их власть значительно ослабла.
Военные традиции пограничных гази все еще сохранялись. Эти войска видели свое предназначение в том, чтобы покорять неверных — в данной ситуации шиитских еретиков Сефевидской империи. Однако со временем гази практически перестали пополняться за счет мусульманских искателей приключений и наследственных пограничных воинов. Теперь они состояли из двух разных и конкурирующих групп. С расширением империи древние семьи гази начали формировать турецкую помещичью аристократию, все менее зависящую от главнокомандования и довольствующуюся уже полученными результатами. В условиях обычной монархии они бы с радостью управляли своими личными владениями.
Для окончательного укрепления центрального правительства Мехмед II использвал альтернативные источники власти, которые османское государство получило благодаря неожиданным победам. Они представляли собой семьи старой балканской знати, которые ранее были христианами, но в XVI веке перешли в ислам. Однако самым важным источником стал новый элемент, вышедший на первый план с началом использования в армии пороха, — пехота. Со времен Мехмеда II и до правления Сулеймана (1520–1566 гг.) количество пехотных войск, набиравшихся из разных источников, значительно возросло. Самые высококвалифицированные пехотные части, янычары, стали сердцем армии. Как и в Сефевидской империи, пехотные войска в основном формировались из иностранных военных (большей частью из урожденных христиан низкого происхождения), не связанных с могущественными классами общества. В отличие от военных землевладельцев с их большими связями, эти войска получали жалованье из казны монарха и без всяких отговорок находились в полном распоряжении султана. По мере укрепления династии в Стамбуле возникло некоторое подобие византийской политической идеи: открывались те же стратегические возможности, и возникали такие же проблемы. Однако эта политическая идея развилась в исключительно исламской форме.
Византия действительно была абсолютной монархией, в ее основу были заложены не только имперская стратегия, но и определенные формы абсолютизма. Мехмед II заменил дружественную простоту обращения своих предков на специально разработанный сложный придворный церемониал. Опираясь на разнообразные социальные элементы государства, отличные от потомков гази, он не только уменьшил неограниченную власть знати, но и организовал ее в централизованном иерархическом порядке. И хотя его церемониальная модель была заимствована у византийцев, его политические идеи сформировались на основе истории великих мусульманских государств: великих сельджуков и анатолийских сельджуков, монголов (которые были непосредственными повелителями гази Османа и Орхана), самого Тимура и Тимуридов.
Когда Селим расширил империю, наиболее важные элементы структуры центральной власти были организованы в единую армию во главе с императором, падишахом
[380]. В рамках этой армии не только солдаты, но и многие чиновники получали воинское звание и плату либо в виде земельного пожалования, либо, что было чаще, в виде военного жалованья. С военной точки зрения были также продуманы награды правительства; доходы всей империи распределялись среди членов османского правящего класса в соответствии с их военными достижениями. Концепция, изначально предназначавшаяся для гази, теперь подразумевала активное участие императора, падишаха, и представляла собой форму военного покровительства. Терминология званий была неоднородна и, в отличие от системы мансабдаров в Индии, не связана с предполагаемым контингентом служащих. Резиденция правительства находилась, соответственно, там, где был падишах и его армия. Главные столичные чиновники, ответственные за внутреннюю безопасность и правосудие, а также чиновники, ответственные за финансовые расчеты, должны были отправляться в поход вслед за падишахом, куда бы ни направлялись его войска. (На это время они оставляли вместо себя наместников.)
