В дальнейшем мы более подробно рассмотрим события на Западе с мировой точки зрения. Для мусульманских земель этого периода решающей стала одна черта — огромное расширение западной торговли. На новом Западе накопление капитала не ограничивалось концентрацией средств в одних руках или вопросом расширения в местных условиях, и даже не являлось ответом на особые внешние обстоятельства. Накопление капитала выстраивалось в экономический процесс, что обеспечивало обновление ресурсов для экономической мощи, а также способствовало стабильности при любых временных или локальных изменениях. Эта экономическая сила подняла западную торговлю и политику в целом на такой уровень, что любая конкуренция за рамками этого процесса была обречена на неудачу.
К началу XVIII века негативные эффекты затмили все положительное, что западные преобразования принесли в исламский мир. Во второй половине столетия упадок в Османской, Сефевидской и Индо-Тимуридской империях принял катастрофические размеры. А все положительное, что происходило в этих регионах, новые мировые силы использовали в своих интересах. Так, например, Бенгалия и остров Ява стали источниками новых товаров для западной торговли. К концу столетия накопившееся напряжение в социальной жизни исламского мира требовало новых радикальных перемен. Эти изменения были необходимы в условиях мировой гегемонии Запада.
Плюсы и минусы реставрации османского абсолютизма
Наиболее явно «декаданс» проявился в столицах держав, заимствовавших образцы и моду Запада. Подобное следование моде выглядело вполне безобидным. Ведь она не многим отличалась от пристрастий к китайским шелкам, европейским мехам и индийским рабыням, бытовавшим при мусульманских дворах. И все же можно выделить два ключевых различия. В XVIII веке предметы роскоши поставлялись преимущественно из одного региона, а именно с Запада, а не из разных, как было прежде. И торговля была сосредоточена в руках представителей этого региона или местных групп, тесно связанных с Западом. Более того, еще ни одна страна не играла такую важную роль в торговле предметами роскоши в мусульманских землях (и практически на всей территории Ойкумены), какую взял на себя Запад. В этом веке выросло значение дальней торговли, однако она носила определенный, ярко выраженный характер и не имела ничего общего с некогда уважаемыми купцами с огромных восточных базаров и торговцами предметами роскоши, которые были столпами городского общества. Более того, в будущем представители Запада разрушили их бизнес.
Если до XVIII века объем ремесленной продукции в Османской империи оставался таким же, как и раньше, то в сфере производства предметов роскоши держава утратила свои позиции. (Многие говорят о снижении уровня ремесла, однако, на мой взгляд, это не означало, что продукция была менее качественной. Всегда существовали разные категории качества, однако особо изящные предметы производились относительно редко. Можно предположить, что высококвалифицированные специалисты всегда были востребованы на определенном уровне, даже когда рынок роскоши стал менее доступным.) В конкуренции с Западом элита ремесленного мира заметно проигрывала. В этом принято обвинять плохое управление, из-за которого вложения подвергались риску. Хотя во времена расцвета ремесла риск был еще выше. Скорее всего, для успешного динамизма Запада существовали определенные внутренние причины. Так, к XVIII веку товары, поставлявшиеся в Османскую империю с юга и востока, например из Сирии или Египта, были в основном западного производства.
Подобная ситуация сложилась исключительно для высшего уровня ремесла, который с культурной и социальной точек зрения был наиболее значимым. (Можно только гадать, насколько роль янычар в ремесленных гильдиях отражала подрыв старых руководящих слоев.) Какой бы положительный эффект ни оказывала исламская торговля на укрепление абсолютизма в XVI веке, уже к XVIII столетию пагубное воздействие упадка дало о себе знать. Более того, практически весь морской транзит осуществлялся на иностранных кораблях, что также снижало прибыль османов. Запад продолжал активно расширять торговлю через Средиземное море. В результате Османская империя пострадала больше остальных мусульманских государств. Так как в регионах, удаленных от Средиземноморья, например в Багдаде, торговля все еще находилась в руках мусульман (персов или других мусульман, но не османов) или связанных с ними зимми. Но к концу XVIII века даже эта торговля пришла в упадок.
После серии поражений Османской империи в Стамбуле стало явно прослеживаться подражание западной моде. После неудачной осады Вены в 1683 году и подписания позорного договора в 1699 году османы попытались компенсировать свои потери. Однако, несмотря на победу над русскими и венецианцами, в 1718 году османы были вынуждены принять условия нового мирного договора (в Пожареваце) с Австрией, в результате которого Османская империя теряла даже Белград. Последующие 12 лет правления великого визиря Ибрагима-паши названы «эпохой тюльпанов». Это был период умеренного культурного роста. Новое поколение поэтов отошло от старых персидских канонов, но при этом следовало общей османской традиции. Богатые люди экспериментировали с домашним декором, вводя западные элементы (особой популярностью пользовались тюльпаны).
Аналогично некоторое время спустя французская аристократия будет украшать свои дома и сады элементами османского или псевдоосманского декора. Даже в архитектуре отразилось веяние итальянского постренессанса. Придворные богачи не скупились на закупку товаров западного производства. И даже ученые, воодушевившись возможностью расширить кругозор, проявляли особый интерес к западным исследованиям.
Однако «эпоха тюльпанов» представляла собой не просто демонстрацию экзотичной роскоши. Ибрагим-паша, возглавлявший придворную партию, стремился возродить поглощенный гражданским децентрализованным обществом абсолютизм. Подобную цель преследовала не только придворная партия. Среди гражданской бюрократии, калемийе, также произошел раскол. И это несмотря на то, что у них была возможность занимать в «армии» такие высокие посты, которые были доступны только «военным» из дворцовой службы
[391]. Более того, не все высшие улемы лояльно относились к восстановлению абсолютизма. После того как занять высокую должность в шариатской иерархии стало возможным только через медресе, улемы превратились в закрытую наследственную группу. И так как они являлись частью централизованой системы, то их положение полностью зависело от коррупции. Опасность общей децентрализации в основном осознавали те, чей доход не зависел от центра. В столице против придворной партии в защиту системы децентрализации выступили две группы. Первая — те улемы, которые пока еще получали свою должность не по наследству, а за заслуги. И вторая — корпус янычар, которые не просто составляли столичный гарнизон, но и выражали интересы столичного ремесленного класса, также их союзниками выступили жители провинций, получившие традиционные привилегии янычар. Этот союз народных элементов оживил исламскую оппозиционную к правительству традицию. Сам по себе он представлял современную форму прежнего союза гази и улемов
[392]. В основе движения сторонников гражданского порядка стояла полуавтономная наследуемая власть деребеев, глубоко укоренившаяся в княжествах на территории Анатолии и Румелии. Деребеями были новые землевладельцы, появившиеся в XVII веке и выступавшие против любого абсолютизма. (Разные виды автономного правления, губернаторства в арабских областях, правительства мамлюков в Египте или мамлюкских рабов-воинов в Ираке, полунезависимые правители в Сирии, существовали далеко на периферии и не оказывали серьезного влияния на имперскую политику)
