К IV–V векам н. э. эти религиозные союзы не просто доминировали в общественной жизни. Наиболее могущественные из них в определенной мере представляли политическую власть. Так официальная форма христианства получила исключительный статус в Римской империи. Зороастризм приобрел значимость в Сасанидской (Персидской) империи, хотя ему пришлось противостоять сильным соперникам. Вайшнавизм и шиваизм (которые хорошо сосуществуют в современном индуизме) боролись за расположение царского двора в Индии и в юго-восточных землях. Буддизм конкурировал с неодаосизмом за власть в Китае. При дворе могли господствовать и те религиозные союзы, у которых было немного последователей (например джайнизм). Такие малочисленные союзы, как раввинистический иудаизм (в то время имевший вид прозелитизма) и манихейство, даже контролировали целые царства. Происхождение последнего союза наглядно иллюстрирует общее настроение. Этот тип вероисповедания возник в III веке в Ираке.
Он ознаменовал не столько победу над язычниками (приверженцами старых типов религии), сколько утверждение истины, которую попирали другие конфессиональные религиозные союзы. Наравне с господствующими религиозными формированиями существовали группы меньшинств, которые при первой возможности были готовы бросить вызов главенствующим религиям. Особенно широко были распространены различные формы буддизма и христианства. В совокупности все эти, казалось бы, разные религиозные союзы преследовали одну цель: они ликвидировали (или трансформировали) старые племенные или гражданские культы и заменили их собственными ритуалами, отвечающими общественным требованиям. Эти вероисповедания утверждают, что каждый ответственный житель Ойкумены признает в своей жизни универсальные религиозные требования как высшую власть. В западных частях этого региона религиозные союзы выдвигали идею, что нужно не просто поддерживать определенные вероисповедания, но и насильственно внедрять на правительственном уровне.
Ирано-семитские религиозные традиции, преобладавшие в западной части Ойкумены, происходили из двух семей. Так называемые «авраамические» религиозные общины, куда относят различные формы иудаизма и христианства, ведут свое начало от еврейских пророческих традиций. Эти сообщества принимают акт веры Авраама за исходную точку или за классическую модель. Среди магов и маздейцев господствущим направлением был зороастризм. Зороастрийцы почитали Бога-творца Ахура Мазда, а Зороастр был их пророком
[45]. Авраамические традиции создавались преимущественно на семитских языках и были широко распространены на территории Плодородного полумесяца. Несмотря на то что в осевое время эти две пророческие традиции возникли на разных основах, со временем они начали объединяться. И уже в постосевое время эти традиции было практически невозможно отличить друг от друга. Они не просто оказывали взаимное влияние, но и сводились к общему знаменателю. Некоторые группы даже нельзя точно отнести к той или иной семье. Единственный критерий, особенно важный для ирано-семитских конфессиональных религий, может частично разделить авраамические и зороастрийские традиции — это уровень их народности
[46].
Культурные и религиозные направления от Нила до Амударьи
Роль принципа народности в ирано-семитском монотеизме
В некоторых религиозных традициях понятие так называемой «народности» выделяется особенно ярко и касается естественных нравственных норм и возможностей простого человека в сравнении с привилегированным классом. Другими словами, затрагиваются вопросы о том, что знатоки религии считают допустимым для простого человека, а что нет. Практически все конфессиональные религиозные традиции можно назвать народными, поскольку все они стараются приспособить свои доктрины и нравственные стандарты для обычного человека. Однако стоит заметить, что в ирано-семитских религиозных сообществах не только подчеркивались народные черты, но и осуждались иные ценности. Я полагаю, что этот акцент частично отвечал желанию справедливости, которое возникло в тот момент, когда торговые классы стали дистанцироваться от аристократичных семей землевладельцев. Купцы, занятые повседневными заботами, несомненно, ощущали себя простыми людьми, в отличие от поместных и придворных аристократов, обладавших достаточным количеством средств и времени, чтобы задавать культурный тон, которым восхищались другие классы. Ради утверждения собственного достоинства торговые классы должны были отказаться от аристократичной культуры, которая манила их и в то же время насмехалась над ними.
Это, конечно, не означает, что торговые классы обязательно должны следовать народной ориентации. Однако данный популизм был необходим купцам, не принадлежавшим к высшим сословиям, чтобы автономно сформировать собственные стандарты. У тех, чьи новаторские меры отвечали нравственным потребностям простых людей, было больше шансов, что в коммерческом контексте они найдут соответствующий отклик. В этом диалоге, сформировавшем традиции, толкование заинтересованных лиц оказалось не только привлекательным, но и вполне отвечающим всеобщим материалистическим интересам. Следовательно, в то время как любая нравственная точка зрения может быть услышана только в определенных обстоятельствах, данное толкование было услышано всеми и стало олицетворять всеобщие ожидания.
В любом случае народность присутствовала в каждой традиции, преобладавшей в зоне семитского Плодородного полумесяца, где были сконцентрированы важнейшие торговые пути. Культурная автономия рынка в данном регионе была сильнее, чем в зоне Иранского нагорья. Соответственно, как показывает диаграмма культурных и религиозных направлений, в авраамических традициях, существовавших в семитских семьях, народность проявлялась довольно ярко. Но тем не менее не стоит забывать, что народные черты могли присутствовать как в авраамических, так и в маздейских религиозных традициях.
Общее рассмотрение авраамических и маздейских традиций можно завершить обзором их исторической роли в сообществе. Все пророки подчеркивали, что простое действие может быть воплощением религиозной деятельности. В отличие от традиций индийского происхождения, которые основывались на личном самосовершенствовании, ирано-семитские традиции (как народные, так и нет) уделяли особое внимание проблеме межличностных отношений и установлению справедливости. Этот аспект отражен в главной доктрине Последнего суда, в соответствии с которой каждый человек либо будет вознагражден, попав в рай, либо наказан, отправившись в ад. Все будет зависеть от того, насколько праведным он был при жизни. В индийской традиции, наоборот, добро и зло уравновешиваются в ходе бесчисленных реинкарнаций. В свою очередь, в ирано-семитской традиции человеку отводится лишь одна жизнь, за этот период он совершает свой нравственный выбор, который впоследствии станет решающим. Нравственный выбор человека безоговорочно и навечно определяет его судьбу после смерти.
