И в более широком смысле Ренессанс на Западе по своей творческой силе вполне сопоставим с расцветом великого халифата или Китая династий Тан и Сун. Однако теперь нам придется иметь дело с изменениями, которые качественно отличаются от тех, что мы встречали ранее. Разрыв в развитии в разных частях света становится критическим, и мы должны осознавать это, чтобы понять суть событий.
Западные преобразования как мировое явление
В Западной Европе в конце XVI–XVIII вв. произошли кардинальные культурные преобразования.
(Принято считать, что эпоха Нового времени начинается веком раньше, между 1450 и 1500 гг.; однако, на мой взгляд, такая датировка скрывает важные детали.) Кульминацией этих преобразований стали два синхронных события: Промышленная революция, в ходе которой технические нововведения заменили ручной труд; и Французская революция, установившая беспрецедентные нормы в человеческих социальных отношениях. Однако эти события сами по себе не являются преобразованием, о котором мы будем говорить. Они представляют собой лишь самые очевидные его последствия.
Всеобъемлющие преобразования повлияли не только на европейцев, но и на весь мир в целом. Их далеко идущие последствия и по сей день проявились не полностью. Некоторые из них дадут о себе знать гораздо позже. Хотя с точки зрения всемирной истории, и главным образом мусульманского мира, некоторые волнующие нас последствия проявились практически сразу же. Они заключались в том, что в 1800-х годах представители Запада (в том числе и русские) полностью контролировали остальную часть мира, и в частности исламские земли. Итак, наравне с Промышленной и Французской революциями, произошло третье беспрецедентное событие: формирование европейской мировой гегемонии
[396].
Это не означало, что европейцы оказывали воздействие силой оружия на все державы, с которыми входили в контакт. Западные торговцы налаживали отношения, продавали и покупали товары практически во всех регионах, европейские врачи ценились выше остальных, а ученые могли гордиться своими достижениями. При этом западные войска занимали лишь определенные территории, во всяком случае первое время. Под европейской гегемонией не подразумевается мировое господство. Существенным является тот факт, что и оккупированные земли («колонии» или «поселения»), и свободные («независимые») попали во всемирную политическую и торговую систему. И правила для нее диктовали преимущественно европейцы и западные поселенцы. «Независимые» территории сохраняли свою автономию только до тех пор, пока предоставляли ресурсы для европейских купцов, миссионеров, туристов, которые в соответствии с западными традициями вносили свои понятия о международном «законе и порядке». (В противном случае европейские державы чувствовали, что вынуждены вмешаться в политику страны; и на чем бы они ни сосредотачивали свое внимание, везде достигали успеха.) Так что европейцы могли свободно гордиться своим привилегированным положением и материальным, и интеллектуальным богатством, не имеющим аналогов. В результате правительства всех государств подстраивались под современный европейский политический порядок. Но перед ними стояла еще одна, более трудная задача: на фоне технически развитой Европы следовало быть экономически конкурентоспособными. А также приходилось перестраивать свое мировоззрение в соответствии с новейшими европейскими научными открытиями. Как мы видим, простого присутствия европейцев было достаточно, чтобы ощущалось их могущество.
Подводя итог, можно сказать, что к 1800 году социальная власть европейцев (включая их потомков за границей) достигла наивысшего уровня. (Исключительное положение европейцев в XVIII веке с их системой накопления капитала отражало прогрессивную стадию мирового процесса.) Отдельные европейцы могли быть менее образованными, менее отважными и менее терпимыми, чем представители других народов. Но как единый социум они мыслили и действовали намного прогрессивнее, чем другие социальные сообщества. Европейские предприятия, такие как фирмы, церкви и, конечно, правительства, могли достичь такого интеллектуального, экономического и социального уровня, до которого было далеко даже самым богатым и развитым народам остального мира. Возможно, стоит пояснить, что подразумевается под европейским «прогрессом». Это слово относится к этическим категориям: «прогресс» противостоит регрессу или дигрессии и подразумевает движение к цели или по крайней мере в правильном направлении. Конечно, сложно судить, какие аспекты нашей современной жизни можно отнести к благу, а какие ко злу. В данной же ситуации мы сталкиваемся не с общим понятием «прогресса», а с неожиданным подъемом социальной власти, к каким бы переменам он ни привел. Этот аспект станет для нас особо важен, когда мы обратимся к мусульманской культуре и тому, как ее представители отреагировали на западные преобразования
[397].
До недавнего времени большинство европейцев (а также американцев) воспринимали этот удивительный факт как должное. (Аналогично перед тем, как начались западные преобразования, многие мусульмане считали превосходство исламского уклада вполне естественным явлением; более того, они были уверены, что это поможет им рано или поздно подчинить себе всех неверных.) Некоторые европейцы задались вопросом, почему спустя столетия (как они полагают) статического покоя «отсталые» народы вдруг пришли в движение. Они бы, несомненно, очень удивились, если бы узнали, что европейцы занимают доминирующие позиции в мире всего лишь чуть более, чем в течение одного века
[398]. С мировой позиции возникает вопрос: что дало европейцам такую всеобъемлющую власть?
Изменения в период с 1600 по 1800 год, которые привели к росту социальной власти, я охарактеризовал как «преобразования» (transmutation). В этом определении я не проводил никаких аналогий с биологией. Изменения, вызвавшие рост социальной власти, сформировали взаимосвязанное единство, которое, с определенными оговорками, можно рассматривать как одно сложное событие. По сравнению со всем ходом мировой истории это событие было совершенно неожиданным. Более того, оно привнесло конструктивные изменения, которые преобразовали не только социальные и культурные элементы, но и базовые предпосылки последующего социального и культурного развития. Следовательно, всемирные исторические события стали развиваться в абсолютно новом ключе.
